— Джентльмен вошел в заднюю дверь и рассказал этому прохиндею, что бедняжка вопит и рыдает. Думал, что он — это я.
— Ты поссорился с Клэр?
— Мы немного пособачились. Мне надо с ней увидеться.
— Так увидься. Ты можешь ходить?
— Конечно, я могу ходить. С чего бы это я не мог ходить? Однако вопреки этим заверениям Фарш обнаружил, что его затекшие конечности не слишком ему повинуются. Сэм вынужден был предложить ему для опоры свою руку, и продвигались они медленно.
— Сэм, — сказал Фарш после паузы, посвященной главным образом массажу, но который, как выяснилось, сопровождался размышлениями, — ты что-нибудь знаешь о том, как женятся?
— Только одно: жениться — это очень хорошо.
— Нет, я про то, быстро ли человек может пожениться?
— В один присест, если не ошибаюсь. Во всяком случае, если ограничится простой регистрацией.
— Ну так я ограничусь. Хватит с меня этих… как их там?… недоразумений.
— Доблестные слова, Фарш. Как твои ноги?
— Ноги как ноги. Я об ее матери думаю.
— По-моему, ты только о ее матери и думаешь. Ты уверен, что выбрал в этой семье ту, которая тебе требуется?
Фарш опять остановился. Лицо его было лицом человека, чья душа превратилась в поле битвы.
— Сэм, ее мать хочет поселиться с нами, когда мы поженимся.
— А почему бы и нет?
— Ты ж ее не видел, Сэм! Нос крючком, а глаза будто у укротителя самых диких зверей. А с другой стороны…
Битва явно возобновилась.
— Ну что же… — сказал Фарш и призадумался. — Дело надо со всех сторон обмозговать, знаешь ли.
— Вот именно.
— И вот о чем надо подумать: она говорит, что купит нам пивную.
— Пивные — всегда пивные, — согласился Сэм.
— А мне всегда хотелось иметь собственную пивную.
— Тогда я не стал бы колебаться.
Фаршу вдруг открылась поэтическая сторона его мечты:
— Моя маленькая Клара за стойкой будет смотреться — пальчики оближешь. Наливает кружки, выкликает: «Время, джентльмены, время!» Ты только представь, как она пену с кружек обтирает, а?
Он погрузился в экстатическое молчание и не произнес больше ни слова, пока Сэм провожал его через черный ход «Сан-Рафаэля» на кухню.
А там, правильно заключив, что священное зрелище воссоединенных любящих сердец не для посторонних глаз, Сэм отвернулся, аккуратно положил брюки мистера Моллоя на стол и направился в гостиную.
3
Первое, что он услышал, открывая дверь, был голос Кей.
— Мне все равно, — говорила она. — Я просто этому не верю.
Он вошел и обнаружил, что она адресовала эти слова своему дяде, мистеру Ренну, и седобородому Корнелиусу. Эти двое стояли рядом у камина, смущенно понурясь, как мужчины, неосторожно вступившие в спор с женщиной. Мистер Ренн теребил галстук, а мистер Корнелиус смахивал на друида, объясняющегося со вдовой покойной жертвы.
При появлении Сэма воцарилась неловкая тишина.
— Привет, мистер Ренн, — сказал Сэм. — Добрый вечер, мистер Корнелиус.
Мистер Ренн поглядел на мистера Корнелиуса. Мистер Корнелиус поглядел на мистера Ренна.
«Скажите что-нибудь, — требовали глаза мистера Корнелиуса. — Вы ее дядя».
«Нет, вы скажите что-нибудь, — парировали глаза мистера Ренна. — У вас есть седая борода».
— Прощу прощения, что задержался, — Сэм сказал Кэй. — Небольшие домашние неприятности. Я застал джентльмена за ограблением моего дома.
— Что?!
— Там была еще и дама, но она как раз уходила.
— Дама!
— Ну, назовем ее молодой представительницей женского пола.
Кей обернулась к мистеру Ренну. В ее глазах загорался свет, который сияет в глазах девушек, обретших право сказать пожилому родственнику: «А что я говорила?» Мистер Ренн уклонился от ее взгляда, мистер Корнелиус пощипывал бороду и всем своим видом выражал изумление.
— За ограблением? Но что там грабить?
— Вот это-то и ставит меня в тупик. Эту парочку «Мон-Репо» вроде бы страшно интересует. Несколько дней назад они явились с предложением купить у меня дом, а теперь я их поймал за ограблением.
— Боже мой! — вскричал мистер Корнелиус. — Неужели! Может ли это быть?
— Меня бы не удивило, — сказал Сэм. — Вполне может. Но что?
— Вы помните, мистер Шоттер, как я, когда мы беседовали об аренде «Мон-Репо», упомянул, что одно время там жил знаменитый преступник?
—Да.
— По фамилии Фингласс. Вы помните Фингласса, Ренн?
— Нет. Видимо, я тогда еще не переехал сюда.
— А когда вы переехали?
— Три с половиной года назад.
— А! Так это было еще до вашего времени. Этот человек украл из Ново-Азиатского банка ценных бумаг на сумму около четырехсот тысяч фунтов. Арестовать его не удалось, и, видимо, он покинул страну. Все это изложено в моей истории Вэлли-Филдз. Может ли быть, что Фингласс спрятал боны в «Мон-Репо» и не сумел за ними вернуться?
— Святые слова! — в восторге воскликнул Сэм.
— Тогда стремление этих людей проникнуть в дом становится понятным.
— Да конечно же! — сказала Кей.
— Выглядит весьма вероятным, — сказал мистер Корнелиус. — Он высокий, худой и сильно косит на левый глаз?
— Нет. Лицо такое квадратное.
— Значит, это не сам Фингласс. Видимо, какой-то другой преступник, какой-нибудь его сообщник, который узнал от него, что боны спрятаны в доме. Жаль, что я не захватил мою «Историю», — сказал мистер Корнелиус. — В ней несколько страниц посвящены Финглассу.
— Знаете что, — сказал Сэм. — Сходите за ней.
— Сходить?
— Да, конечно.
— Ну хорошо. Вы пойдете со мной, Ренн?
— Конечно, пойдет, — горячо сказал Сэм. — Мистер Ренн с удовольствием подышит свежим воздухом.
И он с большим удовлетворением услышал, как передняя дверь захлопнулась за избыточными членами их небольшого общества.
— Просто поразительно! — сказала Кей.
— Да, — согласился Сэм, придвигая свой стул поближе. — И главное в этом деле…
— А что с этим грабителем?
— Все в порядке. Я оставил его в гостиной.
— Но он же сбежит.
— Ну, нет.
