но посчитал момент неподходящим, чтобы напомнить об этом Дори.
— Ну что же, увидим, — сказал он.
Дори, который был очень доволен своим планом, посмотрел на О'Халлагана, нахмурив брови, потом подвинул к себе досье. Классический жест, чтобы показать, что беседа окончена.
Бордингтон достал фотоаппарат и зарядил его.
— Не беспокойтесь так, — сказал он. — Я уеду через два дня. Вы, безусловно, договоримся за такой короткий срок.
Мала теперь была согласна держать его у себя. Придя в себя от шока, она теперь готова была помочь ему, если это ускорит его уход от нее. Она сделала с него двадцать снимков, и глядя в визир на его худое осунувшееся лицо, даже начала жалеть.
— Я не знаю, как мы из этого выкрутимся, — сказала она печально, — но все же надеюсь, что выкрутимся.
Он улыбнулся ей. Она нашла, что без усов он выглядит гораздо лучше.
— Ну да, разумеется… два дня… я вам это обещаю… не дольше. — Он протянул ей рулон пленки и свой британский паспорт. — Вы можете отнести это к Карелу Власту? Он живет на Перелетна улис. Он знает, что это срочно. Он стар, но знает свое дело. — Бордингтон погладил свою верхнюю губу и с ужасом почувствовал отсутствие усов. — Вы знаете, где это? Поезжайте на трамвае.
— Да. — Мала на секунду заколебалась. — Не пройдете ли вы ванную комнату?
Мне нужно одеться.
— Да, конечно.
Бордингтон вошел в ванную комнату и закрыл дверь. Он опустил крышку унитаза и сел на нее.
Слушая, как она ходила по комнате, он вспоминал день, когда познакомился с ней. Кен предупредил его, что теперь у них будет еще агент-женщина в Праге, и что она работает в «Алгамббе».
Кен решил, что будет безопаснее, если Бордингтон будет передавать сообщения и сведения через молодую женщину, которая сможет передавать их Кену, так как тот довольно часто бывал в клубе. Таким образом, он и Кен не должны были встречаться.
Бордингтон вспомнил свое первое посещение Малы. У него было то, что казалось списком необходимых вещей, но на самом деле выло написанным невидимыми чернилами сообщением, которое он Хотел передать Кену. Как только он увидел ее, он тотчас же влюбился в нее. Она была полной противоположностью Эмили, которая была глупая, толстая и злобная. Мала — очаровательная, тонкая и веселая. Но он никогда не намекнул ей о своих чувствах. Он заставлял себя помнить, что он был намного старше ее и что он был уже женат.
Но в течение двух лет, что он с ней работал, чувства, которые он испытывал к ней, стали еще более сильными. Он страдал от безразличия, которое она выказывала ему. Она видела в нем лишь простую возможность зарабатывать деньги.
С тех пор, как он пришел к ней, такое близкое присутствие молодой женщины тревожило его. Он жаждал ее. Дикое желание овладело им, но он знал, что при малейшем намеке на его чувства, все будет потеряно. С того момента, как они оказались запертыми друг с другом, она ничего другого, кроме желания поскорее избавиться от него, не высказывала.
Огромным усилием воли он переключил свои мысли на Власта. Он познакомился с ним на собрании антикоммунистов. Власт почувствовал к нему симпатию. Он сказал, что всегда можно доверять англичанам. Они поговорили. Власт поведал Бордингтону, что в свое время он был известным гравером, а теперь работал ночным лифтером в одном из лучших отелей города. Днем он бывал свободен. Понизив голос, он сказал, что если когда-нибудь Бордингтону понадобится паспорт, ему следует лишь обратиться к нему. «Никто не знает, но я эксперт в таких делах».
В то время Бордингтон не имел ни малейшего повода для беспокойства, но, тем не менее, он не забыл об этом предложении. Он знал, что может настать день, когда ему придется покинуть Прагу с фальшивым паспортом.
Две недели назад все шло хорошо для Бордингтона. Вежливый и внимательный, он был приятен людям. Он умел хорошо слушать. Время от времени его ученики — профессора, политические деятели и другие служащие проговаривались о чем-нибудь, и он отправлял эти сведения Кену, который, в свою очередь, передавал их Дори. Бордингтон видел, как доллары скапливались на его счете в швейцарском банке. Потом на его горизонте появился внезапно светловолосый гигант Малих. Бордингтон знал, что это был самый опасный агент госбезопасности чехов. Бордингтон всегда знал, что он не герой. Узнав о появлении Малиха, он сразу же стал готовиться к бегству. Он повидался с Властом. Старик согласился сделать ему фальшивый паспорт, но он работал не даром. Бордингтон провел несколько дней, собирая нужную сумму, еще более экономя и убедив некоторых своих учеников заплатить ему вперед. В течение этих дней Бордингтон понял, что за ним следят и догадался, что Малих его подозревает. Он сделал также еще одно страшное открытие. Если его задержат, он будет вынужден предать Малу и Кена. При одной мысли о том, что с ним произойдет в тюрьме, что с ним могут сделать, чтобы заставить его говорить, он чувствовал себя больным. Он знал, что он сразу же скажет все. Дори, безусловно, тоже знал это. Дори… Тот его ненавидел. Он видел его всего один раз и знал, что не внушил никакого доверия Дори. Дори благоволил к Кену и Мале. Что же сделает Дори? Сидя на крышке унитаза, куря сигарету, Бордингтон задрожал. Дори пришлет кого-нибудь, чтобы ликвидировать его. Мертвые не говорят. Так что по его следам теперь шел не только Малих, но и убийцы Дори.
Раздался легкий стук в дверь ванной комнаты, и она отворилась.
— Я ухожу, — сказала Мала.
Он стремительно поднялся, смущенный, что его застали сидящим на таком месте. На Мале было синее, очень простенькое платье. Он нашел ее восхитительной. Его охватило желание. Он посмотрел на нее некоторое время, потом взял себя в руки и достал из внутреннего кармана конверт.
— Это деньги для Власта, — сказал он, протягивая ей конверт. — Я вас умоляю, не потеряйте его. Вы взяли пленку и паспорт?
— Да. — Она сунула конверт в сумочку, потом повернулась на каблуках и прошла через комнату. Взгляд Бордингтона медленно опустился вдоль ее спины. — Если вы захотите есть, в холодильнике кое-что есть.
— Спасибо. Убедитесь, что за вами никто не следит.
Она бросила на него острый взгляд. Она знала, что смущает его, и это беспокоило ее. Она была уверена, что он может держать себя в руках, но чем скорее он уедет, тем лучше будет для их обоих. Он не пробуждал в ней никаких чувств. Ей было просто неловко, что он у нее.
— Я буду осторожна, — сказала она и вышла.
Ей понадобилось двадцать минут, чтобы достигнуть нужного места. Власт жил на пятом этаже. Она начала подниматься по лестнице. Достигнув третьего, она остановилась и бросила взгляд на лестничную клетку. Удостоверившись, что никто за ней не следят, она бегом поднялась на последние два этажа и позвонила к Власту.
После долгого ожидания, дверь открылась. На пороге появился старик внушительного вида, одетый в серую фланелевую блузу и в бархатные брюки. Корона седых волос спускалась на уши. Со своими маленькими глазами, коротким толстым носом, он произвел бы фурор в Голливуде.
— Входите, — сказал он, слегка отстраняясь. — Я не помню, чтобы когда-нибудь меня посещала такая очаровательная особа. — Он повернулся и пошел впереди нее в салон, серый от пыли, обставленный двумя креслами, столом и изношенным ковром. — Я потерял жену. — Он похлопал по одному из кресел и из него поднялось облако пыли. — У вас очень красивое платье, будет жалко его запылить. — Своим тяжелым шагом он прошел вглубь комнаты за газетой и расстелил ее на кресле. — Вот так, теперь вы ничем не рискуете. Пожалуйста, садитесь.
Мала села. Она достала из сумочки деньги, снимки и паспорт, потом она внезапно напряглась, устремив взгляд на правую руку старика, на которой была толстая перевязка.
— Вы поранили себя? — спросила она.
Он опустил взгляд на свою перевязанную руку и пожал плечами.
— Это не очень серьезно, я порезался. Но в моем возрасте порез может быть опасен. Теперь скажите мне, чем я обязан удовольствию видеть вас?
