— Я пришла по поручению мистера Бордингтона, — ответила она, стараясь подавить охватившую ее панику. Она положила деньги, снимки и паспорт на стол. — Он рассчитывает, что вы сможете быстро сделать это.
Власт рассмотрел паспорт, потом покачал головой.
— Как это глупо. Всегда бывает так, что эти вещи случаются в дурной момент. Как только поправится моя рука, я это сделаю. Это не будет долгим. — Он посмотрел на конверт. — Это деньги? — Он открыл конверт, сосчитал билеты и удовлетворенно кивнул головой. — Я очень люблю мистера Бордингтона и я обещал ему помочь. Это не будет долгим.
— Но… сколько времени? — спросила с вытянувшимся лицом и округлившимися глазами Мала.
— О… безусловно, не более двух недель.
— Это невероятно срочно. Они уже ищут его.
Толстые пальцы Власта стали тереть его плохо выбритый подбородок. Его отекшее лицо омрачилось.
— Это очень неприятно, и я очень опечален… но я не могу начать работать раньше, чем через пятнадцать дней. Я вас уверяю, что я сделал бы это сейчас, если бы мог. «Пятнадцать дней! — подумала Мала. — Я не могу держать его у себя в течение пятнадцати дней!»
— А вы действительно не можете попробовать начать раньше?
— Нужно, чтобы это было сделано отлично. Если я сделаю плохо, я приговорю Бордингтона к смерти. Через две недели я уже смогу начать работать и сделаю ее отлично. Я не хочу рисковать раньше времени.
Мала в отчаянии некоторое время сидела не двигаясь, потом она встала.
— Я извещу его об этом.
— Скажите ему, что я на самом деле очень огорчен. — Старик с удовольствием смотрел на молодую девушку. — Не хотите ли чашку чая?
— Нет… нет, спасибо.
Она направилась к двери. Он смотрел ей вслед, опечаленный тем, что его жилище покидает такое очаровательное, такое пленительное существо, потом положил предметы, которые она принесла в ящик, который запер на ключ. Потом он пошел к окну и посмотрел на молодую женщину, удаляющуюся по улице.
«Ну что же, ему везет, Бордингтону», — подумал он, сожалея, что ему не на сорок лет меньше. Ему было интересно знать, спят ли они вместе. Со вздохом он вернулся в свое пыльное кресло. Он начал чувствовать боль в своей раненой руке. Ему надо будет сегодня после полудня сходить в госпиталь. Нужно будет сделать все, чтобы поскорее поправиться, если он хочет сдержать данное Бордингтону обещание.
Оставшись один, Бордингтон старательно осмотрел квартиру Малы. Она состояла из довольно большой гостиной, удлиненной альковом, в котором стоял довольно узкий диван, крохотной кухоньки и ванной комнаты. Вдоль одной из стен дверь-окно выходило на небольшой балкон, украшенный двумя цветущими кустами в кадках. Напротив находилась голая стена церкви. Если бы кто-нибудь пришел сюда неожиданно, Бордингтон всегда сможет спрятаться на балконе, уверенный в том, что его не будет видно с улицы, ни из комнаты. Эта возможность немного успокоила его.
Он сунул свой чемодан под диван, потом сел в кресло. В одном из углов салона возвышалась скульптура из дерева, представляющая коленопреклоненного ангела… без сомнения, взятая из церкви и найденная у какого-нибудь антиквара. Он рассматривал ее вблизи, когда услышал шаги по лестнице. Сразу вскочив, он побежал на балкон и испуганно прижался к стене. Его пальцы коснулись кольта-32, который он носил на перевязи под мышкой. Он услышал, как повернулся ключ и осторожно вытянул голову поверх цветущего куста. Он увидел Малу, которая растерянно рассматривала комнату, и вышел из своего укрытия.
— О! — произнесла она довольно неуверенно. — Я… я думала, что вы ушли.
Бордингтон с горечью улыбнулся. Она плохо скрывала свои чувства.
— Нет, но всегда нужно быть настороже. Я слышал, как вы поднимались по лестнице. — Он замолчал, вопросительно глядя на нее. — Итак, когда Власт сделает мне паспорт?
— Он порезал себе руку. Не раньше, чем через две недели, Как он думает.
— Две недели? Но ведь это абсурд!
— Я знаю. Но если он не может пользоваться своей рукой! — Она помолчала немного, потом взорвалась. — Вы не можете оставаться здесь две недели! Вам нужно уйти! Я не хочу держать вас здесь!
Бордингтон сел. Две недели. Две недели, в течение которых Малих сделает все, чтобы его захватить. Он весь сжался. Уйти? Но куда! Маленькая квартирка Малы была его единственным прибежищем.
— Я вас прошу, уйдите, — сказала Мала на грани истерики. — Не оставайтесь так неподвижны… Возьмите свой чемодан и уходите! Бордингтон попытался секунду не думать о своих неприятностях, а подумать о неприятностях Малы. Он прекрасно понимал ее реакцию. «Как это все было бы безразлично, если бы она любила меня так, как люблю ее я», — с горечью подумал он.
— Если я уйду, — спокойно проговорил он, — вы знаете, что я уйду недалеко. И я никогда не был храбрым. Герои, знаете ли, не бегают по улицам. Им немного понадобится, чтобы заставить меня заговорить. Сколько времени вы рассчитываете продержаться, если они меня захватят? Будет лучше, если я останусь здесь для нашей безопасности. Нас обоих. Мне совершенно некуда пойти.
Мала с отчаянием смотрела на него, сознавая, что он говорит правду.
— Тогда уйду я. Я попрошу приюта у одной приятельницы.
— Будет ли это осторожно? — Бордингтон дрожащей рукой закурил сигарету. — Ваша подруга захочет узнать, почему вы пришли к ней. Она догадается, что я здесь.
Она резко села.
— Мы сможем устроиться, — продолжал Бордингтон, стараясь говорить убедительно. — Вы никогда не возвращаетесь раньше двенадцати часов ночи. Я буду спать в то время, пока вы будете в клубе, а к вашему возвращению я отдам вам кровать. Я обещаю вам не стеснять вас.
Не отвечая, она продолжала смотреть на свои руки, стиснутые на коленях. Несмотря на любовь, которую он к ней испытывал, Бордингтон стал проявлять признаки нетерпения. Неужели она не могла проявить к нему хоть долю сочувствия? Неужели у нее нет к нему ни малейшего чувства?
— Послушайте, я стараюсь быть реалистом, — продолжал он, подавив свое нетерпение. — Нужно прямо смотреть на вещи. Разве вы не понимаете, что если они меня возьмут, они убьют нас обоих.
Она подняла глаза. Лицо ее было бледным, губы дрожали.
— Почему вы так сделали? Я была в безопасности, пока вы не пришли сюда.
Вы эгоист, вы подлый…
Бордингтон перебил ее.
— Никто никогда не бывает в безопасности, — сказал он. — Я знаю, что я подлый, но вы тоже такая. И вы думаете лишь о себе. А я думаю о нас обоих. Так как она не отвечала, он продолжал: — Хорошо, а что если мы позавтракаем? У вас есть что-нибудь из еды? Я умираю от голода.
Глава 3
Оскар Брикман находился в Праге уже два дня. Он остановился в хорошем отеле в квартале Старе Място и изображал из себя американского туриста. Одно из первых развлекательных мест, которые он посетил, был ночной клуб «Алгамбра». Он присутствовал на номере Малы и отметил время, когда она выходила на сцену и в какое время она уходила из клуба. Брикман ничего не понимал в музыке и был неспособен сказать, умеет эта красивая девушка петь или нет. К тому же, ему на это было совершенно наплевать. Но он одобрил ее фигуру.
Он также обследовал и ее жилище. Его острый взгляд заметил все детали, необходимые ему в дальнейшем. Он остановился в коридоре, чтобы закурить сигарету, и констатировал, что там не было ни привратника, ни лифта.
Около пяти часов на следующий после приезда в Прагу день он получил от Дори закодированную телеграмму, дающую ему зеленый свет. Гирланд получил визу на въезд в Прагу и должен был выехать на следующий день утром.
В тот момент, когда Мала исполняла свой номер в «Алгамбре», Брикман положил пакет с тридцатью
