худеньких ног.
– Не смей так говорить! Это невежливо, – прикрикнула миссис Букбайндер. – И не вздумай подтягивать чулки на людях.
Герби, у которого разочарование быстро улетучилось в предвкушении встречи с Люсиль, взбежал, затаив дыхание, по белым цементным ступеням и позвонил. Фелисии он успел выпалить:
– Небось скукота будет.
– Да, конечно, – съязвила сестра, – тебе совсем неохота встречаться с этой рыжей малявкой. Ни чуточки. Хоть бы у них нашлась упряжка лошадей, а то тебя не затащишь в дом.
Вот почему, когда Люсиль открыла дверь, у Герби горели щеки, но девочка тотчас зарделась куда сильнее под испытующим, жадным взором его восхищенных глаз. Зато Фелисия сделалась прямо-таки пунцовой, когда дети вошли в дом и Герби оглянулся на Фелисию, потом посмотрел на ее ноги и расхохотался.
Одиннадцатилетняя Люсиль Гласс, избалованная любимица своих родителей, тоже была в шелковых чулках.
К приходу Букбайндеров детский праздник был в самом разгаре. Цокольный этаж дома, убранный веселыми обоями и занавесками и приспособленный под комнату для игр, оглашали вопли, крики, смех, жалобы и звон посуды. Груды бутербродов, доставленных из кулинарии, исчезали под натиском двух десятков голодных детей, а две нанятые служанки и взмыленная тетушка Люсиль пытались в этой неразберихе хватающих рук и сверкающих глаз раздать бумажные тарелки с мороженым и тортом. Родители угощались наверху с невозмутимостью хорошо выдрессированных человеческих особей, а их отпрыски тем временем бесновались внизу, точно пигмеи вокруг добычи. По счастью, мороженого было хоть отбавляй, и вскоре гомон пошел на убыль, хватательные движения стали реже, а блеск в глазах постепенно сменился поволокой.
Герби вышел из ванной комнаты, не чуя под собой ног от счастья, при этом по щекам у него струилась вода с волос, которые он снова прилизал на другую сторону. Он – в доме Люсиль Гласс. Он пожал ей руку. Он десять минут сидел рядом с ней на диване, ел бутерброды с говяжьей тушенкой, хотя с таким же успехом мог сжевать солому, ибо все равно не ощущал вкуса. Девочка в выходном бело-голубом платье, с белым бантом в волосах казалась неземным, сказочным созданием, слетевшим со звезды. Время потекло медленно, как во сне. Он пробыл в гостях шестьдесят минут, но их хватило бы на целую неделю будничной жизни. А ведь еще предстояли годы и годы блаженства до того мгновения, как пробьет пять часов и ему придется ехать домой.
Люсиль выбралась из клубка детей, облепивших стол, и подошла к нему с двумя тарелочками шоколадного мороженого.
– Еще немного, и тебе не досталось бы, – сообщила она. – Хочешь?
Он с благодарностью принял мороженое и уже начал ковырять сладкий коричневый комочек картонной ложечкой, как вдруг девочка застенчиво коснулась его руки.
– Не ешь здесь, – сказала Люсиль. – Пойдем в укромное место.
Она засеменила, пробираясь между гостями, и он пошел следом, гадая, что бы это значило. Минуя стол, где Фелисия и Ленни расправлялись с огромными кусищами белого торта, Герби постарался остаться незамеченным, но зоркая сестрица окликнула его: «Когда свадьба, Герби?», а Ленни учтиво добавил: «Привет ухажеру в коротких штанишках». (Сам он был в брюках.) Герби смолчал и поспешил к маленькой дверце в глубине, за которой исчезла Люсиль.
К своему изумлению, он очутился в полутемном гараже. Люсиль забралась на заднее сиденье нового отцовского «крайслера» и поманила его к себе. До сих пор Герби ездил только на «шевроле», и, когда он уселся на мягкую серую подушку, у него все поплыло перед глазами от удовольствия. Мороженое, прохладный сумрак, «крайслер» и Люсиль! Действительность открывала свои сокровища, и все его мечты казались дешевыми побрякушками рядом с этой самой действительностью. Дети медленно ели мороженое.
– Кем ты хочешь быть, когда вырастешь? – спросила наконец Люсиль, поставив дочиста выскобленную бумажную тарелку с ложечкой на пол.
– Астрономом, – ответил Герби.
– Это которые смотрят в телескоп на звезды?
– Ага. Я уже умею отличать звезды первой величины. Покажу как-нибудь вечером.
– А какие у них названия?
– Ну, названий полно. Орион, Сириус, Бетельгейзе, Андромеда, Близнецы… – Он умолк. Герби много читал о звездах, но очень мало смотрел на них. Его завораживали цифры, в которых выражались их размеры и расстояния, а на небе они мало чем отличались друг от друга, да потом их все равно не очень-то разглядишь из-за света уличных фонарей. Герби не знал точно, какая разница между звездой и созвездием, и был почти уверен, что это неведомо и его собеседнице, поэтому сыпал без разбору всеми названиями, которые копошились у него в голове. Фокус удался.
– Ух ты, красивые названия.
– Я еще много знаю.
– А деньги за это платят? – спросила девочка. – За смотрение на звезды?
– Конечно. Еще сколько!
– А хватит, чтобы жениться и завести семью?
– Запросто.
Девочка на миг задумалась, потом неуверенно спросила:
– Как это?
Герби понятия не имел. Но он был не первым мужчиной, которого практичный женский ум пытался вывести на чистую воду, и не первым, кому удалось выйти из воды сухим.
– Открываешь новые звезды, вот и все, – не задумываясь ответил он.
– А потом? – допытывалась девочка.
– Потом получаешь премию.
– Большую?
– Не помню. Миллион«, может, десять миллионов. Что-то вроде того.
– За одну звезду?
– Покажу тебе в энциклопедии, если не веришь, – сказал Герби. – Что может быть главней, чем найти новую звезду?
Люсиль поверила, и вопросы кончились. Наступило молчание.
– Здоровская машина, – проговорил Герби. Его слова канули в тишине, точно камень, брошенный в воду, и только круги смущения разошлись в воздухе. Мальчик и девочка ненароком встретились взглядами. Оба покраснели.
– А ты… ты жениться собираешься? – спросила Люсиль.
– Только когда старый буду, – ответил Герби.
– Очень старый?
– Совсем старый.
– Это сколько лет тебе будет?
– Не знаю.
– Двадцать пять?
– Больше.
– Тридцать?
– Скорей пятьдесят пять, – сказал Герби. Уж больно ему хотелось назвать число повнушительней. Люсиль, кажется, с должным почтением взирала на человека, который решил не жениться до пятидесяти пяти лет. Она помолчала немного, потом спросила:
– А у тебя есть девочка?
– Нет, – ответил Герби. – А у тебя парень есть?
– Нет. А какой будет девочка, на которой ты женишься?
– Не знаю, – сказал Герби. Потом, разгоряченный нежными чувствами, выпалил: – Но у нее обязательно будут рыжие волосы!
