– Что со мной? Я болен? Ранен?
– Ничего страшного. На удивление, конечно. Ты помнишь, что с тобой случилось?
Зоров помнил. Хорошо помнил. Он молча кивнул.
– Что это было, сэнсэй?
– Пока не знаю. – Сузуки пощипал себя за подбородок, что было у него крайним выражением неудовлетворения, – Такое впечатление, что Главный компьютер центра сошел с ума. Его уже демонтировали и увезли к кибернетикам на исследование.
– Это 'фактор Кауфмана', – услышал Зоров и тут только разглядел, что лежит он в маленьком, сверкающем чистотой помещении, и кроме Ямото Сузуки возле него в аккуратном белом халате сидит шеф ОСК Гордон Чалмерс.
– Я так и думал. – Зоров мрачно кивнул и облизал пересохшие губы. – Мне можно чего-нибудь выпить?
– Смотря чего, – усмехнулся Чалмерс. – Врачи разрешили тоник. Пока. До бургундского очередь еще дойдет. Вот, пей.
Зоров улыбнулся и с наслаждением сделал несколько глотков. Силы быстро возвращались к нему.
– Когда мне можно будет встать? – По тому, как Зоров спросил это, как бы между прочим, в промежутке между глотками тоника, хорошо знавший его человек мог легко догадаться, какое значение Зоров придавал ответу на этот вопрос.
– Сейчас сюда придут доктора, тебя обследуют, и тогда это выяснится, – ответил Чалмерс. – Хотя профессор Бирнс утверждает, что с твоей просто-таки удивительной жизненной потенцией уже завтра ты уже будешь в норме.
– Хорошо. – Зоров подавил вздох облегчения и расслабленно откинулся на подушку. – Ненавижу валяться на больничной койке. Надеюсь, мэтр, случившееся не будет поводом для отмены задания?
Чалмерс некоторое время помолчал, отвернувшись.
– Честно сказать, я бы с удовольствием отменил его, – неприятным скрипучим голосом произнес он, не глядя на Зорова.
– Но… всегда возникает это проклятое 'но'.
– Я полагаю, 'но' в мою пользу, мэтр?
– Ямото, твой ученик вконец разучился владеть своими эмоциями, – сказал Чалмерс все тем же скрипучим голосом. – Торжество так и брызжет из его глаз.
– Он рад, что может продолжить свой путь, ибо истинный мастер никогда не свернет с него. На этом пути Мастер может пасть, но не отступить. Но в одном ты прав, Горди, – настоящий Мастер никогда не выставит на всеобщее обозрение то, что переживает его душа.
– Значит, я еще не настоящий Мастер, – пробормотал Зоров.
– Но я в самом деле рад.
– Сейчас ни я, ни кто-либо другой не в состоянии достоверно оценить степень опасности, с которой тебе придется столкнуться на Планете Карнавалов, – сказал Чалмерс. – Однако уже сейчас ясно: довести там дело до конца способен только ты. Увы.
– Но почему 'увы', черт возьми?! Вам радоваться надо!
– Радоваться, говоришь? – произнес Чалмерс, болезненно морща лоб. – Не получается как-то радоваться, когда тебя загнали в угол.
– В угол? Не понимаю, мэтр…
– А что тут понимать… На тебя началась охота – это очевидно. Поэтому по всем канонам посылать тебя нельзя, ибо риск возрастает настолько, что даже не поддается оценке. С другой стороны, нам крайне необходимо знать, что на самом деле происходит на Планете Карнавалов, поскольку от этого, похоже, напрямую зависит судьба Содружества. Эффективно сработать в этом направлении по силам только тебе, и это для меня тоже совершенно очевидно. Это и есть классический угол, из которого я не вижу разумного выхода, поскольку отправить тебя на задание, конечно, выход, но отнюдь не разумный. А другого просто нет, обстоятельства давят и вынуждают принять плохое решение, я ощущаю гнетущее бессилие и страх… Ладно, пойду, не пристало начальнику плакаться в жилетку подчиненному. А ты давай выздоравливай. Тренируйся, силенок набирайся. Придется лететь тебе, никуда ты не денешься. Времени на подготовку – две недели, включая технический инструктаж.
Чалмерс вышел. И тогда заговорил Ямото Сузуки:
– Когда-то, очень давно, жил в Стране, восходящего солнца великий Мастер. С малых лет чудесным образом узнал он о своем грозном предназначении, и ступил на путь совершенствования тела и духа, и прошел его до конца. Еще юношей овладел он уровнем 'генин', став непревзойденным бойцом. В зрелые годы он к мощи тела прибавил мощь духа, развив в себе такие психические способности, которые любого нормального человека повергали в мистический ужас. Так он взошел на уровень 'тюнин', второй уровень великого пути. Но впереди были девять ступеней просветления и совершенства уровня 'дзенин'. Кожа его стала подобна твердому темному дереву, а волосы побелели, как снег на вершине Фудзиямы, когда он взошел на последнюю, девятую ступень.
И постиг он суть бытия земного и небесного, и коснулась его гармония небесных сфер, и понял он Предначертанное… И спустился он во мрак Подземного Царства, и вызвал на поединок самого Повелителя Тьмы, ибо ощущал в себе силу для этого. Вздрогнула Земля, огромные волны прошли по морям-океанам, пробудились спящие вулканы, пали на земную твердь небесные камни…
Сузуки надолго умолк, взор его погас, словно обратившись внутрь.
– И кто победил? – прервал вопросом затянувшееся молчание Зоров.
– Ты забыл мои уроки, посвященные вежливости, – с неудовольствием произнес Сузуки. – Ты должен был молчать, даже если бы я не заговорил еще несколько часов… А что касается поединка… Он продолжается и по сей день. Когда наступал Мастер, на Земле воцарялись мир, добро и любовь. Но все чаще преимущество переходило к Повелителю Тьмы, и тогда зло, насилие, жестокость захватывали мир, и его заливали потоки крови… Вот так.
– Красивая легенда, – задумчиво сказал Зоров. – Она, по-моему, не только отражает один из принципов даосской философии о гармонии темного и светлого начал инь и ян, но и в какой-то степени является проекцией европейских религиозно-философских концепций о непримиримой борьбе Добра и Зла…
Легкая тень неудовольствия пробежала по лицу Сузуки.
– Порой ты излишне пытаешься под все подвести, выражаясь твоими же словами, теоретическую базу и расчленить истину анализом. А ведь истина – это синтез. Нельзя рассказать басню тигру, поймав того за хвост. Поразмышляй об этом, пока будешь выздоравливать. – Сэнсэй встал, поклонился и вышел.
'Интересно, что он хотел этим сказать?' – думал Зоров, озадаченно глядя на дверь. Как и много лет тому назад, слова Учителя порой ставили его в тупик. Долго ему ломать голову не пришлось, дверь распахнулась, вошла целая делегация светил врачебного Олимпа, среди которых Зоров узнал председателя Высшей медицинской контрольной комиссии профессора Бирнса и самого члена Круга Шести Лэмюэля Лоусона. Зорову помогли перелечь на антигравитационную повозку (которую медики упрямо продолжали именовать 'каталкой', несмотря на отсутствие у нее даже признаков колес), и торжественная процессия направилась в диагностический центр.
Только через несколько часов, подвергнутый устрашающему количеству анализов и диагност-процедур, Зоров вновь оказался в своей палате и с наслаждением вытянулся на кровати. Чувствовал он себя словно после марш-броска километров на двадцать, да с полной десантной выкладкой, да по трассе категории не ниже третьей… Радовало одно: послезавтра он сможет покинуть стены лечебно-восстановительного центра и приступить к тренировкам под руководством сэнсэя
