Что ж, это были горячие деньки для могучей армии шпионов и осведомителей жрецов Сверкающих, которыми столица была буквально наводнена. Но жрецы хорошо понимали, что и для чего они делают, хотя правду об истинных причинах всего этого знали тем меньше жрецов, чем большая часть этой правды была им ведома; всю правду, да и то лишь на уровне, доступном его пониманию, знал лишь Верховный Жрец, а точнее — его Первая Ипостась.
Адъюнкт-генерал Карлехар ла Фор-Рокс, в день приезда в форт Дарлиф получивший личный приказ Императора немедленно убыть в Венду, был арестован на ступеньках дворца личной гвардией Императора и по тайному подземному ходу препровожден в одну из тюремных камер в недрах Храма Сверкающих. Карлехар быстро понял, что инициатива ареста исходит от жрецов, но никак не мог уразуметь конкретной причины. Правда, мысль о том, что это как-то связано с бегством Рангара, мелькнула у него в голове, но сомнения продолжали терзать его аж до того момента, когда незнакомый жрец в сверкающей белой мантии с золотым диском на груди, указывающим на его исключительное высокое положение, вошел в камеру и подробно объяснил полководцу, в чем того обвиняют. С громадным изумлением Карлехар услышал, что причиной его ареста является не его помощь Рангару Олу в побеге (об этом так никто и не узнал, даже всесильные жрецы), а подарок иномирянина, который генерал оценил как не имеющий равных по значимости в военном деле и который смог произвести в нем настоящую революцию.
— Я не сомневаюсь, о великий, что ваши знания далеко превосходят мои во всех областях, кроме военной, — с холодным достоинством поклонился Карлехар жрецу, когда тот предъявил ему обвинение. — И я уверен, что вы даже не представляете, как это «нечестивое изделие» позволит укрепить нашу армию и сделать ее воистину непобедимой.
Жрец нахмурился.
— Не будь столь самонадеян, воин, — молвил он с угрозой. — Огонь в очаге согревает жилье и помогает приготовить пищу, но, вырвавшись на свободу, он уничтожает все на своем пути… Видимая польза редко бывает истинной. Зло порой хитро маскируется, и только нам, жрецам, волей Сверкающих дана способность срывать покровы и обнажать сущность… Что касается этих… луков и стрел, так их необходимо без лишнего шума изъять и уничтожить, а ты вместе со своим полком отправишься в глубокий рейд в Красную пустошь к берегам Восточного океана.
Кровь бросилась Карлехару в лицо. Он знал, что значит это задание. Из таких походов еще никто не возвращался живым.
— В армии неспокойно, твое исчезновение вызвало глухие пересуды, — продолжал жрец, — ты хороший воин и популярен в войсках. Поэтому принято решение даровать тебе жизнь, если ты беспрекословно подчинишься нам. Думаю, ты согласишься, поскольку доблесть и чувство долга не позволят тебе умереть так просто… скажем, от укуса эрры, зная, что кто-то другой поведет твоих воинов… в поход. Завтра ты должен сообщить свое решение. Дольше держать тебя здесь нецелесообразно. Ты либо подчинишься, либо умрешь.
Карлехар ла Фор-Рокс провел бессонную ночь, меряя камеру шагами, но лишь к утру смог усмирить свой дух противоречия. Он выполнит волю жрецов и поведет свой полк в рейд по землям Красной пустоши, но сделает все, чтобы сохранить людей и вернуться. А там… там видно будет.
Жрец с заметным удовлетворением воспринял решение Карлехара, и того немедленно перевели в императорский дворец, в роскошные покои гостевого крыла. Правда, теперь у него появился новый адъютант, не отходивший от него ни на шаг, но с этим пришлось смириться.
Уже в первый день пребывания на свободе Карлехар узнал о предстоящем поединке, которого ожидала вся Венда. И поставил единственное встречное условие: он выполнит все, что потребовали жрецы, если ему разрешат задержаться в столице и посмотреть этот бой.
Ему разрешили. Как оказалось, и одаренные способностью заглядывать в будущее жрецы порой ошибались в выборе самой вероятной мировой линии из бесконечного множества виртуальных возможностей. На этот раз ошибка стоила им очень дорого.
Гранд-маг Ольгерн Орнет был одним из очень немногих на всем Коарме, кто более или менее понимал, какую кашу заварил Рангар и что предпримут жрецы (а возможно, и сами Сверкающие), чтобы эту кашу расхлебать, а топку, на которой она варилась, погасить. Он осознавал, будучи реалистом, что шансов уцелеть у Рангара очень мало (особенно после того, как было произнесено Слово), разве что ему помогут стоящие за ним силы. Но активное вмешательство могло привести к большой беде, вплоть до разрыва Ткани Мира, на что, естественно, не пойдет никто, кем бы он ни был. Ибо конфликт, в чем бы он ни заключался, имеет смысл, если существует предмет конфликта. С уничтожением последнего теряет смысл и сам конфликт.
О сути конфликта гранд-маг размышлял очень много и упорно, но так и не пришел ни к какому правдоподобному выводу. Впрочем, другого и быть не могло, ибо масштабы конфликта, с одной стороны, оказались просто-таки непредставимыми для самых выдающихся умов Коарма, а с другой — он произошел во многом случайно (или, точнее, вследствие нарушения тонкой структуры причинно-следственных связей), из-за непредсказуемого даже в категориях вневременной поливиртуальности столкновения интересов многих могучих сил.
Само Слово было воспринято магами Лотоса весьма неоднозначно. Клятвы клятвами, но коль скоро в качестве истин в последней инстанции постулируются утверждения не только неочевидные, но и вызывающие сомнения, быть беде. Сложившаяся в Валкаре ситуация сама по себе начала являть угрозу и Устоям, и Плану, поэтому был экстренно созван Великий Магистрат Лотоса, и сам жрец белой мантии Нессекар Кирлаудит, второе лицо в кастовой иерархии после Верховного Жреца, прибыл в Валкар и произнес пространную речь перед магами высших рангов, пытаясь развеять сомнения в правильности высказанных в Слове постулатов. Ему многого удалось добиться, и большая часть магов изменила-таки свою точку зрения; однако сомневающиеся остались, и Ольгерн Орнет, более других знавший Рангара, невольно оказался лидером возникшего меньшинства. У него состоялся весьма тягостный разговор с Верховным Магом Лотоса Альвистом Элгоэлласом эль-Тайкондом, но даже он не поколебал сложившихся у Ольгерна Орнета убеждений. И когда гранд-маг узнал о пленении Рангара и его предстоящем поединке в качестве гладиатора Алькондара Тиртаида ин-Хорума с неким таинственным супербойцом Императора, он создал магический коридор в пространстве высшего порядка и перенесся в Венду. Здесь он инкогнито поселился в одной из гостиниц Среднего города и принялся ждать начала «боя века».
Дольше всех в неведении относительно предстоящей схватки любимого на столичной Арене пребывала Лада. Однако в итоге Алькондар посчитал, что Рангар будет лучше сражаться, если узнает, что его возлюбленная будет наблюдать за ходом поединка; он сообщил об этом девушке и поразился хладнокровию, с каким она восприняла это известие.
— Вы уверены, леди, что иномирянин победит и на этот раз? — спросил он, подняв брови.
— Я нисколько не сомневаюсь в этом, ваше высокомогущество, — с достоинством ответила Лада. И это была святая правда, хотя с этого момента черный змееныш тревоги поселился в ее душе, и суждено ему там оставаться до самого исхода сражения.
И вот день, которого с таким нетерпением ожидала вся Венда, наступил. Уже с самого утра к Арене хлынули толпы людей. Вначале это были все люди простые: матросы, докеры, мастеровые, уличные плясуны и акробаты, бродячие актеры, среди которых нашла себе место и труппа таинственно погибшего в Орнофе Долера Бифуша (следствие, как это часто бывает, ничего не дало), ремесленники, мелкие торговцы, крестьяне с близлежащих деревень, рядовые воины. Далеко не у всех имелись билеты, и дело заключалось не только в их огромной стоимости — многие готовы были отдать чуть ли не все сбережения за возможность увидеть «бой века». Просто трибуна, где разрешалось находиться простолюдинам, имела ограниченные размеры и не могла вместить всех желающих. Именно поэтому силами многих магов вокруг настоящей Арены срочно создавались арены фантомные, но на которых можно было достоверно увидеть все, что происходило на Арене всамделишной. И естественно, за право наблюдать даже за фантомами бойцов взимались немалые деньги.
Ближе к полудню к Арене стали съезжаться богато разукрашенные кареты со столичной знатью.
