Мир наизнанку

— Тогда, думаю, все будет в порядке, — сказал Картек и повернулся к табиту.

— Положи этого… это тело в ящик, — приказал он. Табиту беспрекословно подчинился.

— Погоди, — вдруг произнес Рион, подходя к ящику. — Я, конечно, далек от недоверия к магии, почтенный Картек, но все же… традиционные методы иногда эффективнее магических. Да и мне от такой перестраховки будет спокойнее… и моему начальству тоже.

И он, достав из складок плаща маленький кинжал с блестящим узким лезвием, наклонился над ящиком и одним коротким движением перерезал Рангару горло.

Трибуны Арены бушевали громоподобно, в едином порыве скандируя: «Ран-гар! Ран-гар!». Все попытки пригласить к выходу пришедших в состояние настоящего экстаза людей успеха не имели. Причем неистовствовали не только простолюдины, но и благородные дворяне.

Поэтому, повинуясь жесту мрачного как ночь Императора, герольд ударил в гонг и возвестил усиленным магией голосом, чуть-чуть перекрыв даже рев трибун:

— Достопочтенные жители столицы и гости! Мне только что сообщили, что наш победитель, прославленный гладиатор Рангар Ол из-за ран и потери крови не может выйти к вам, поприветствовать вас лично и поблагодарить за вашу любовь и поддержку. В данный момент лучшие лекари-маги Венды делают все, чтобы быстро вернуть Рангару здоровье и силу. И они утверждают, что уже послезавтра вы сможете увидеть нашего героя на празднике в честь его победы в только что завершившемся поединке века!

Приумолкнувшие было трибуны вновь взорвались ликующим ревом. Но теперь уже люди зашевелились и потихоньку, неохотно двинулись к выходам из амфитеатра.

Карлехар в сопровождении охраны дошел уже до ступенек центральной лестницы; душа его пела от радости, но вдруг вокруг словно потемнело и тревожно защемило сердце…

Фишур, так никем и не узнанный, также едва не приплясывал от переполнявшего его восторга. Рангар победил, он жив, а значит, далеко не все еще потеряно… и в этот момент его мысли перебил вязкий, болезненный удар, будто где-то внутри него лопнул пузырь, образовав леденящую пустоту…

В сей же миг очнулась от обморока Лада и села на кровати, мокрая от пота, с бешено колотящимся сердцем, и прижала руки к груди, тщетно пытаясь унять его.

Все это произошло в тот момент, когда две синие молнии погасили жизнь в теле Рангара.

И тогда же, но гораздо конкретнее, ощутил это Ольгерн Орнет. Он всегда чувствовал смерть близкого человека, особенно того, на которого настраивался. И как всегда в таких случаях, мертвенная волна прокатилась от кончиков пальцев, волос и кожи внутрь тела, к самому сердцу; но на этот раз почему-то огонек, пылающий в нем, не погас полностью, а лишь мигнул как-то странно и потемнел, точно затаившись.

Карлехар объявил, что немедленно отправится в форт Дарлиф и оттуда в рейд по землям Красной пустоши, как только ему разрешат попрощаться с Рангаром Олом. Почему-то это вызвало у Верховного Мага Змеи, которому Карлехар лично изложил свою просьбу, реакцию столь неадекватную, что генерал вначале опешил, а затем мрачный хоровод туманных подозрений и неясных предчувствий захлестнул его, и решение пришло к нему — то единственное, которое целиком соответствовало всему строю его души.

Вообще-то сомнения и колебания порой терзали Карлехара, потому как выбор между злом большим и меньшим всегда был труден для него, особенно если критерии «большего» и «меньшего» зыбки, размыты и неустойчивы; однако он никогда не позволял сомнениям долго властвовать над ним, а когда делал выбор, то действовал очень решительно, быстро и целеустремленно. Собственно говоря, иначе ему трудно было бы стать выдающимся военачальником. Впрочем, в сражениях Карлехар не колебался вообще.

В полной мере воспользовавшись той относительной свободой, которую он получил после данного им слова (его, слово, придется нарушить, и это занозой терзало благородное сердце Карлехара, но он знал, что это необходимо), Карлехар в сопровождении своего нового адъютанта отправился в оружейную лавку (сзади, шагах в десяти, следовали еще двое, это составляло некоторую проблему, но он был уверен, что решит ее). Купив новый меч и два отличных метательных ножа, Карлехар отправился назад. Солнце уже поднялось высоко, и жара растекалась по улицам и переулкам столицы, усугубляемая теплоотдачей каменных домов и мостовой. Поэтому предложение Карлехара завернуть в пивной подвальчик выглядело вполне естественно и не только не вызывало подозрений, но и обрадовало изнывавшего от жары адъютанта. Когда они по выщербленным ступенькам спустились в прохладную, пахнущую пивом и копченой рыбой полутьму, Карлехар потребовал по две большие кружки знаменитого темного бранского пива «уггох». Он отметил, что два других охранника остались наверху; эта ситуация устраивала его вполне. Под темно- фиолетовым камнем перстня с гербом рода Фор-Роксов, всегда украшавшем безымянный палец правой руки генерала, хранились три серовато-белых кристаллика, похожие на крупинки неочищенной каменной соли; Карлехару никогда еще не приходилось обращаться к их помощи. Это было магическое вещество суаферн, погружавшее человека на несколько тэнов в состояние, практически неотличимое от смерти. С помощью суаферна некоторым воинам удавалось избегать плена или бежать из него — враг бросал их, думая, что они мертвы. Сейчас Карлехару предстояло применить суаферн для цели аналогичной — освобождение из плена, в котором фактически он пребывал, — но применить диаметрально противоположным образом: сейчас вещество должен был принять надзиратель, а не поднадзорный.

В пряном сумраке подвала неслышно сновали официанты, разнося подносы, уставленные кружками, графинами, тарелками, журчал-струился от стола к столу неслышный говор. Карлехар прислушался — говорили, естественно, о вчерашнем поединке и о фантастической победе Порхающей Смерти над Ударом- Из-Мрака, обсуждался поистине немыслимый удар, принесший победу Рангару, обсасывались другие подробности схватки. Да, еще долго эта тема будет главной в самых разных местах столицы — от дешевых забегаловок и грязных притонов до самых изысканных великосветских салонов.

Подали пиво; адъютант жадно схватил кружку и приник к ней, закрыв глаза и похрюкивая от удовольствия; Карлехар быстрым движением бросил кристаллик в другую кружку своего визави и занялся своим пивом.

Через два итта все было кончено: даже не допив вторую кружку, адъютант на полувздохе странно икнул и вырубился, упав лицом в стол. Похоже, такие сценки не были здесь в диковинку, потому что особого внимания на это никто не обратил, только официант, скользнув привычно-равнодушным взглядом, забрал пустые кружки и отошел, что-то неодобрительно проворчав под нос.

Карлехар встал и, бросив на стойку серебряную дрону, направился к выходу. Охранники стояли напротив через дорогу в жидкой тени какого-то дохлого деревца, утирая обильный пот с красных рож.

— Помогите мне, с моим адъютантом случился удар, — нетерпящим возражения тоном приказал Карлехар. — Надо вынести его на воздух.

Ошарашенные до бестолковости сексоты жрецов разинули рты, но подчинились; у самого порога Карлехар шагнул в сторону, пропуская их вперед, и когда они занесли ноги, готовые ступить на первую ступеньку ведущей вниз лестницы, он быстрым движением схватил их за головы и столкнул с такой силой, что оба незадачливых агента без звука осели наземь.

Еще раньше Карлехар приметил невзрачную дверцу рядом с входом в подвал; дверца была заперта, но мощным рывком Карлехар сорвал замок и засунул в открывшийся чуланчик с ведрами, метлами, швабрами и прочими дворницкими причиндалами бесчувственных сексотов; затем огляделся. Ему повезло: залитая полуденным зноем улица была пустынна. Закрыв чулан, Карлехар завернулся в плащ, позаимствованный у одного из агентов и скрывавший его генеральские регалии, и быстрым шагом углубился в лабиринт узких улочек и переулков, ведущих к Нижнему городу.

Слух о том, что несравнимый Рангар Ол после праздника в его честь собирается покинуть Крон-армар и отправиться на свою таинственную родину, распространился по столице со скоростью лесного пожара. Поговаривали также, что Император собирается пожаловать великому гладиатору дворянский титул и подарить корабль с набитыми золотом трюмами. Слухам этим усердно способствовали разнообразные неприметные личности и, надобно сказать, весьма преуспели: всему этому охотно верили и простолюдины, и дворяне, хотя и выказывали большое сожаление по этому поводу. И только четыре человека в Венде не только усомнились в их истинности, но и напрочь отмели саму возможность такого поступка со стороны