— Неуютно здесь как-то, — сказала она и передернула плечами. — Людей не видно, деревьев нет и даже лужаек…
Тут Зоров осознал то, что Лада интуитивно определила сразу.
— Н-да… Количество растений или, если употребить более научный термин, плотность флоры в мирах правой спирали образует отчетливый регрессивный ряд… А вот с аборигенами пока неясно. В Синем мире их было даже больше, чем в Голубом. А тут — такая себе демографическая «черная дыра». Странно.
— Скорее всего мы просто не обладаем достаточной информацией, — здраво предложил Рангар. — Ну разве можно судить о чем-либо по первым шагам в незнакомом мире!
— А без деревьев все равно плохо, — грустно сказала Лада.
— Плохо, кто спорит, — пожал плечами Зоров. — Узнать бы причину всего этого, да так, чтобы не очень отвлекаться от нашей главной цели.
— Предлагаю для начала посетить Дворец Абсолютного Счастья, — сказал Рангар, указывая на убегающую вдаль световую дорожку. — Глядишь, и прояснится чего.
Гор внимательно прислушивался к разговору, но отмалчивался, хотя последние слова Рангара встретил одобрительным кивком.
Искомый дворец представлял собой внушительное сооружение, похожее на крытый стадион. И там бойцам маленького отряда действительно открылось все — или почти все. Впрочем, Зоров предполагал нечто подобное, много размышляя о возможных моделях цивилизаций правой спирали. Застывший, погруженный в самосозерцание мир. Мир — нирвана.
Внутри дворец был практически пуст, если не считать опоясывающих колоссальный зал по периметру многоярусных стеллажей, заполненных параллелепипедами из светлого металла. В центре зала на трех ромбовидных подставках покоилась матово-черная сфера. С потолка, из самого центра купола в вершину сферы входил блестящий стержень, снизу под фальшпол от сферы уходил толстенный жгут из разноцветных проводов.
— Что это? — воскликнул пораженный Рангар.
— Мне кажется, я понял, — мрачно произнес Зоров. — Сфера — это центральный компьютер огромной мощности. Стержень сверху — волновод энергетической запитки. Компьютер соединен с каждым из своих ящиков на стеллажах, которые я бы назвал саркофагами. Почти наверняка в каждом из них лежит, погруженный в грезы иллюзорных миров, абориген. Саркофаг — устройство сложное, поскольку должен выполнять все функции по искусственному питанию организма, удаления отходов жизнедеятельности и все такое прочее. Носитель разума, парящий в грезах, не может отвлекаться на такие мелочи.
— Что же они видят? — прошептала Лада.
— А что видят твои соплеменники, надышавшись дыма от кожуры плодов гоу-чи? — хмуро осведомился Рангар.
Зоров из рассказов брата знал, что единственный из пока известных естественных наркотиков на Коарме содержится в кожуре плодов невзрачного растения гоу-чи, произрастающего на юге Крон-армара в пойме реки Коры. Кожуру с этих плодов снимают, тщательно высушивают и бросают в костер, дабы вдохнуть дурманящий дым; при этом вдыхающих дым людей посещают странные и яркие видения.
— Нет, пожалуй, брат, — мрачно произнес Зоров. — Это как динамитная шашка против мегатонной бомбы. Да и наши старые земные наркотики типа кокаина, героина, ЛСД, крэга, гужута и прочей дряни не идут ни в какое сравнение… Здесь волновая психотехника, брат. Целенаправленное и модулированное воздействие на мозг. Человек под воздействием психодинамического поля может ощущать себя величайшим героем и любить красивейших женщин вселенной, творить и разрушать миры, уподобляясь богу, создавать глубочайшие философские учения, которые он никогда бы не создал в реальном мире, открывать глубинные законы Мироздания, до которых в обычном состоянии он просто не смог бы додуматься, созидать гениальные произведения искусства… ну и так далее.
— Ты оправдываешь все это? — Глаза Рангара чуть сузились.
— Ни в коей мере. То, что мы видим, пожалуй, пострашнее атомной войны. Но так же, как оказались изученными и в конце концов поставленными на службу людям законы атомного распада, надо изучать и законы, приводящие к этому. — Зоров кивнул в сторону стеллажей. — Если и не для того, чтобы овладеть ими, так хоть чтоб избежать.
— С этим, конечно, трудно не согласиться, — сказал Рангар, брезгливо кривя губы, — но уж очень мерзко все здесь выглядит. Пусть другие изучают. Я — пас.
— Да у нас, собственно, и совсем другая задача, — произнес Зоров, наморщив лоб. — Надо догнать этих негодяев, освободить Олвара и добраться до Зеленой Дороги.
Лада внезапно всхлипнула, закрыв лицо ладонями. Недавний ужас вновь остро напомнил о себе.
Рангар обнял жену, мягко повернул к себе, прижал к груди:
— Не надо, родная. То был сон… ужасный, злой кошмар. А теперь ты проснулась и все будет хорошо.
— Тогда давайте что-то делать! — воскликнула Лада, резко отстранившись. — Надо преследовать Черного и этого выродка Балеара!
— Это все так. Ладушка, — с тяжелым сердцем произнес Зоров. — Но как мы определим, где следующая Дверь? На помощь этих, — он пренебрежительно обвел рукой вокруг, — явно рассчитывать не приходится, даже если кого-нибудь удастся разбудить. Впрочем, даже в этом я сомневаюсь. Так что остается одна надежда на твой дар, Лада.
Они вышли из жутковатого дворца, где в тысячах иллюзорных миров обретались тысячи несчастных, возомнивших, что познали Истинное, Абсолютное Счастье. Лада закрыла глаза и сжала виски, вся превратившись в чуткий индикатор неощутимых обычными чувствами эманации надэфирных возмущений. Но уплывали секунды, и лицо женщины все болезненнее морщилось, превращаясь в маску отчаяния. Рангар и Зоров глядели на нее с не меньшим напряжением всех душевных сил, словно пытаясь перелить ей частицу собственной энергии… но с изменением выражения лица Лады их лица непроизвольно менялись точно так же. Гор тоже смотрел на Ладу, но совершенно по-иному, остро и внимательно. И когда отчаяние на ее лице достигло критической точки, за которой мог последовать только всплеск истерики, глаза его жгуче сверкнули и будто две маленькие золотые молнии сорвались с его зрачков… Лада вздрогнула… и вдруг с полубезумным выражением лица закричала, вытянув вперед руки:
— Туда!.. Я почувствовала!.. Туда!..
Скорым шагом они двигались в указанном Ладой направлении, обходя дома и стараясь как можно меньше отклоняться от невозможного в городе прямолинейного маршрута. Изредка мимо них проносились, совершенно игнорируя путников, странные экипажи без окон и дверей. Разнообразие форм явно не поощрялось: экипажи имели вид либо полусфер, либо усеченных конусов. Зоров высказал предположение, что это роботы доставляют с заводов-автоматов необходимые для поддержания жизнедеятельности спящих продукты и другие ингредиенты.
Примерно часа через два ходьбы шедший третьим Гор вдруг как-то странно изменился в лице, ноздри его хищно раздулись, глаза потемнели. Перемену эту никто не заметил, ибо шедшие впереди Рангар и Лада смотрели преимущественно перед собой и по сторонам, а замыкавшему цепочку Зорову лица Гора видно не было. Еще через десяток шагов Гор незаметно поднял обшлаг рукава куртки и взглянул на приборчик, в назначении которого вряд ли бы разобрался даже Зоров. Тут же Гор едва уловимо кивнул, словно подтвердились какие-то его предположения, лицо стало холодным и жестким, глаза яростно сверкнули. Однако когда он обернулся, лицо его освещала обычная добродушная улыбка.
— Я отлучусь по малой нужде, — негромко сказал он Зорову и кивнул на угол ближайшего дома. — Идите, я догоню, — и быстро скрылся за углом,
Зоров сделал по инерции десять шагов, как вдруг подумал, что это первые слова Гора, сказанные им в Фиолетовом мире. Он еще шагнул раза три и резко остановился, условным свистом остановив Рангара и Ладу. В двух словах обрисовав ситуацию, он сказал:
— Я схожу за ним, а вы ждите. На всякий случай — готовность номер один.
— Мы пойдем все вместе, — запротестовал Рангар.
— Ну еще чего, — хмыкнул Зоров. — Ладу одну бросать нельзя, а вдруг он там не малую, а большую нужду справляет? Больно неловко получится…
— Ладно уж. — Рангар тоже не удержался и усмехнулся. — Только учти: я начинаю медленно считать
