Кирилл Ласкари
Двадцать третий пируэт
В Париже действительно было жарко. Но прогнозы Виктора Павловича Князева, директора коллектива, о том, что в гостинице, возможно, будут перебои с водой, не оправдались.
В Париже били фонтаны. Из кранов в отеле «Скриб», где разместилась труппа, с шипением лилась голубая вода. Директор выезжал на разведку. Почему он, а не Вера? Когда-то Князев был ведущим симфонических концертов. Виктор Павлович выходил на эстраду и красиво поставленным голосом (в прошлом он пел) объявлял: «Чайковский Первый концерт для фортепиано с оркестром».
Представительный мужчина. Наверно, поэтому на встречу с импрессарио и осмотр площадок, где коллективу предстояло работать, поехал он, а не Вера. Ее разбудил стук в дверь.
— Лена, это ты? Входи!
Она взяла фотографию Игоря, стоявшую на тумбочке у кровати, и сунула ее под подушку. Но это была не Лена. Кельнер вкатил в номер столик на колесиках.
— Бонжур, мадам. Как вы спали?
— Бонжур, месье. Спасибо, хорошо.
Он постелил салфетку на письменный стол у окна и повернул улыбающееся лицо к Вере.
— Мадам одна в двухместном номере?
— Се ля ви, — разведя руками, сказала Вера.
— Мадам говорит по-французски? — удивился кельнер.
Немножко, месье, — ответила Вера.
— Мадам забыла повесить на дверь заказ на пти дежёнэ[1]. Я принес кофе с молоком.
— Спасибо, месье. Именно об этом я и мечтала, — любезно поблагодарила она.
На столе кофейник, молочник, две булочки, одна из которых слоеная, масло и джем.
— В сегодняшнем номере «Юманите» есть рецензия на ваши гастроли. Приятного аппетита, мадам.
«Черт знает что! Если здесь официант интересуется театральными новостями, что же будет дальше?» Вера поставила фотографию Игоря на прежнее место и села на своей двуспальной кровати. «Во сколько же у нас выезд?» Она сняла телефонную трубку. Низкий женский голос поинтересовался номером апартаментов.
— С добрым утром. Триста двадцать четыре, пожалуйста.
— Соединяю, мадам.
В трубке послышались глухие и равномерные кваки.
— Мадам нет в апартаментах, — сказала телефонистка.
— Позвоните, пожалуйста, еще раз, — попросила Вера. — Мадам, по-видимому, в ванной.
— Хорошо, мадам. Пожалуйста. Ответили.
— Вера Николаевна, это вы? Я из ванной, — запыхавшимся голосом прокричала Лена. — Я хочу до урока заскочить в «Лафайет».
— Скажи, во сколько у нас выезд? — спросила Вера, наливая кофе.
— В десять. Я предупредила Виктора Павловича, что приду в «Кур каре» своим ходом.
Вера повесила трубку. Кофе остыл, но все равно был вкусным. «Деловая она, эта Лена. Лучшей жены не придумаешь. И талантливая. Бесспорно талантливая».
Вчера на приеме она была «королевой бала». Красивая, элегантная, с хорошо подвешенным языком. Рядом с ней Вера просто замухрышка. Кто бы мог подумать, что этот напиток «джин-тоник» так ее шибанет? Когда вчера вернулась в отель, долго не могла угомонить своих мыслей. Погасила свет, но сон не приходил. Она встала и вышла на балкон. Улица и отель носили одно и то же название — «Скриб». Улица упиралась в здание Оперы. Напротив «Скриба» — «Гранд отель». В некоторых его окнах еще горел свет. И жизнь постояльцев была как на ладони. «Хоть бы шторы задернули», — подумала Вера. Она посмотрела вниз.
Их было шесть. Шесть женщин, видимо, проституток. Разных по возрасту и по масти. Седьмая сидела за рулем в машине. В заднее боковое стекло высунулась и залаяла собачка. «Зачем она ей там?» — подумала Вера. Дверца машины открылась, пуделек резво выскочил и подбежал к фонарю. Сделав свои дела и попутно облаяв конкуренток хозяйки, он прыгнул в машину. Дверца захлопнулась. «Наверное, не с кем оставить, — посочувствовала Вера. — Та же проблема, что и у меня с Петляком. Как он там с Нинкой?»
Женщины стояли на углу улицы Скриб и бульвара Капуцинов, у обувного магазина, на расстоянии двух метров одна от другой. Иногда они прохаживались, но тоже в радиусе не более двух-трех метров. Туда и обратно. Иногда перебрасывались несколькими фразами. Очень степенно, деловито и независимо, как манекенщицы на демонстрации новых моделей. Клиентов не было. Вдруг одна из них громко захохотала и показала на противоположную сторону улицы. Теперь хохотали все. Они жестикулировали, хлопая себя по бедрам. Вера не понимала, над чем они так потешаются.
Но вот на пешеходной дорожке появилась еще одна женщина. Маленького роста, в короткой юбочке, в берете набекрень, носочках и полукедах, она была похожа на школьницу. Ничего смешного. Скорее печально. Неужели тоже? Да! Так и есть. «Женщинка» остановилась на проезжей части и что-то прокричала. Даже с третьего этажа Вера услышала, что голос у нее довольно противный. Так, крича и размахивая руками, она приблизилась к магазину. Но не тут-то было. Ее просто-напросто выгоняли. Ей не разрешали занять рабочее место.
Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы не появился клиент. Как по мановению волшебной палочки, все заняли прежние места. Только «женщинка» продолжала быстро-быстро, как заведенная, переходить с места на место. Вера в недоумении наблюдала за, ней. Вскоре ей стало ясно, что это манера работы. Вот, мол, какая она шустрая. Действительно, с ее внешностью было бы просто глупо солидничать. Незаметно для себя Вера включилась в игру. «Ставлю вот на ту, тоненькую, — ее уведут первой. Потом — мулатку в шляпе. Потом…». Но Вера ошиблась. Парень в майке грубо поймал за руку «женщинку», что-то ей пошептал, и они пошли. Вернее, она бежала, а он широкими шагами моряка следовал за ней. «Молодец! Не вышла из образа».
Вере никогда не приходилось видеть представительниц этой древнейшей профессии за работой. А жаль. Сцену Мекки с барышнями можно было бы сделать интереснее. То, что она увидела, было похоже на спектакль. Вера засмеялась. Наверное, вчера на приеме рядом с Леной она выглядела приблизительно так же, как эта маленькая. Черт-те что в голову лезет. Все, что угодно, только не «джин-тоник»…
Однако пора. Вера взглянула на фотографию. Игорь был снят на фоне Эйфелевой башни. Он подпрыгнул, широко расставив ноги и выкинув высоко вверх руки. Снимали снизу, поэтому казалось, что он легко преодолел земное притяжение. Он был похож на парней из «Вестсайдской истории». Это он и имел в виду. Вера получила фото отсюда, из Парижа, где проходили гастроли театра. «Любимому другу. Твой почти Робинс». Все неправда. Не любимому. Не другу. И совсем не от Робинса.
Зазвонил телефон. Вера сняла трубку.
— Верочка, это Князев. С добрым утром, — сказал директор. — Хочу вам напомнить, что в «Кур каре» придет корреспондент. Подготовьтесь, пожалуйста. Ничего лишнего.
— Правду, ничего, кроме правды? — поинтересовалась Вера.
— Не понял, Вера Николаевна. Это что, ирония?
— Упаси господи, Виктор Павлович. Не волнуйтесь, пожалуйста. Скажите, вода есть?
— Где? — удивился Князев.
— В кранах, — уточнила Вера.
— Сейчас посмотрю, — заспешил директор.
— Не надо. Не надо. Спасибо. Я сама проверю. До встречи в автобусе.
Когда Вера спустилась вниз, два автобуса уже стояли у подъезда. После относительной прохлады
