ума! Мне интересно, как и где это произошло, где точка невозврата?
Собчак: По-моему, так всегда было. Вспомните куртизанок, содержанок, одалисок и прочее.
Соколова: То бишь разного рода симпатичных бл...дей. Но почти во все времена бл...дство – в том числе и гламурное – имело свою нишу. А сейчас – по крайней мере в одном, отдельно взятом городе М – оно распространилось повсеместно. Ведь нет такого места – ресторана, клуба, катка, наконец, где не было бы бл...дей. Вот и получилось, что на бл...дских принципах стали строиться семейные отношения. Это ад! Вопрос в том, кому все это нравится?
Васильев: Но то же самое происходит в Мадриде, Лондоне, Париже; просто в Москве больше красивых девушек.
Соколова: Абсолютно нет! Ты в каком-нибудь Woolsely хоть одну бл...дь видел?
Васильев: Я согласен, что в ряде случаев наши мужчины еще не выработали... культуры обладания деньгами. У нас все повернуты на деньгах больше, чем в Европе.
Собчак: А сколько, ты считаешь, надо женщине в месяц, чтобы нормально существовать?
Васильев: Я думаю, тысяч 50.
Соколова: А как ты посчитал?
Васильев: Есть гениальная фраза, которую произнесла одна моя знакомая. Если ты даешь своей девушке пятерку в месяц, будь готов, что таких, как ты, у нее будет десять.
Соколова: Ну на этой оптимистической ноте мы, пожалуй, и закончим эту беседу.
Химия и ж
Михаил Маниович[5] – бизнесмен, коллекционер, фигурант самого скандального развода сезона – о своем взгляде на финансово-половые отношения и нравы московской тусовки
Собчак: А вы оказались неожиданно приятным человеком, Михаил. Симпатичный мужчина, в свитере.
Маниович: А вы думали, я монстр?
Соколова: Не будучи с вами лично знакомы, мы составили впечатление о вас по заметке в журнале Tatler.
Собчак: Речь идет об интервью вашей бывшей жены Светланы. Из него следует, что роскошная женщина Светлана 15 лет жила с монстром и увальнем, который удерживал ее исключительно с помощью своих огромных денег. Но потом глаза ее открылись, и она нашла себе молодого небогатого красавца – чиновника то ли РАО, то ли ЗАО. У них теперь рай в шалаше, а вы – от бессильной злобы – строите козни, например, не даете разрешения на вывоз детей за границу. Паре приходится ютиться в сочинском шале. Ну и кто вы после этого, Михаил?
Соколова: Я все-таки хочу вмешаться. Как сказал поэт, если на клетке с носорогом написано «тигр» – не верь глазам своим. Вот я смотрю на Михаила, и мне не кажется, что его можно любить только за деньги. Помоему, в нем есть и иные привлекательные черты.
Маниович: А по-моему, мой образ в Tatler получился положительным. Меня даже спрашивали, не я ли заказал статью.
Соколова: Да уж, репутации продажной прессы повредит только некролог. Но не стоит обманывать себя, Михаил. Там написано, что вы похудели на 40 кг. Это сколько же вы весили, когда жили с красавицей Светланой? А ваша жадность? Кто не купил бедной женщине какой-то вшивый магазин?!
Маниович: Ничего себе вшивый! Невозможно купить магазин в «Метрополе»!
Собчак: Мне кажется, после прочтения статьи в Tatler читательницы должны задаться вот каким вопросом: а может, действительно романтический ужин в кустах в Нескучном саду для женщины гораздо важнее, чем бриллианты, 15 лет совместной жизни в полном благополучии, важнее даже, чем дети и любые морально-этические обязательства? По-моему, это должно быть неприятно и обидно.
Маниович: Хорошо. Я попробую объяснить. Я 10 лет провел в вашем московском гламуре.
Соколова: Нашем?
Маниович: Вы имеете к нему непосредственное отношение.
Соколова: А вы нет?
Маниович: Я в это дело давно наигрался.
Соколова: Гламур – это мыльный пузырь. Или, если хотите, комедия дель арте. Мы все в ней – смешные актеры. И вы, кстати, в первую очередь. Вы воплощаете образ «папика», мечту провинциальной фотомодели, который может купить все-все в магазине.
Собчак: Особенно в магазине Cartier, на втором этаже.
Соколова: И вот появляется довольно новый в нашей пьесе персонаж – ваша героическая жена, которая говорит – нет, меня ты не купил. Я ухожу от тебя с молодым красавцем. По крайней мере, так выглядит со стороны.
Маниович: Продолжая образный ряд, я должен заметить, что в пьесе под названием «гламур» я не более чем скромный статист.
Собчак: Да? А кто тогда главный герой? Светлана?
Маниович: Конечно.
Собчак: Не обидно ощущать себя статистом? У нас с вами есть масса общих знакомых. Все они в один голос говорят, что до развода вы были идеальной богатой московской парой: она – умница, красавица, намного моложе вас, и вы – богатый муж, выполняющий все ее капризы, покупающий бриллианты и бизнес.
Маниович: Я рад, что кому-то казался идеалом. На самом деле жизнь проходит совсем по-другому. 15 лет совместной жизни – это большой срок. Были дети, интересные вещи. Мы боролись за выживание. Годы, которые я прожил в России после эмиграции, – это было настоящее выживание. За эти годы случилось несколько положительных вещей. Во-первых, я остался жив. Вовторых, никто ко мне не может прийти и сказать, что я его предал. И наконец, рядом была молодая жена.
Соколова: Она была союзником?
Маниович: Нет, никогда. Эти жены никогда не бывают союзниками. Они всегда наблюдатели.
Соколова: Что значит «эти жены»?
Маниович: «Эти жены» – это, образно говоря, такая группа химиков. Химики, которые берут ваши деньги и превращают их в говно. Они понимают, что по ходу у них есть какие-то обязательства. «Папики» хотят детей, счастья с большим домом, коллекциями, Сен-Тропе, Санкт-Мориц.
Соколова: Но вы же умный человек, бизнесмен, вы же на раз должны просчитывать разводку.
Собчак: А мне кажется, тут, что называется, обоюдная вина. Вы сами их развращаете. Такой мужчина, как вы, – хрестоматийная мечта любой женщины. Вы приходите и говорите: «Дорогая, отныне тебе не надо ни о чем думать. Я сам все решу. Твои проблемы – мои проблемы».
Маниович: Ошибаетесь! Я не говорю «мои проблемы», я говорю «наши общие». Но в том-то и дело, что в итоге ее проблемы – наши общие, а мои – только мои. Есть хороший анекдот. Банкир женится на молоденькой девочке, она ему говорит: у меня несколько условий. Он: для тебя все что угодно. Она: вас, банкиров, отстреливают, я не хочу просто так остаться молодой вдовой. Он: страховка 50 миллионов, что бы ни случилось. Она: где мы жить будем? Он: дом в три этажа на Рублевке, дача в Ницце, шале в Сен-Тропе. Она: теперь третье условие – я хочу заниматься любовью каждый день. Он: вообще не проблема, меня запиши на четверг.
Собчак: В вашей жизни тоже так было?
Маниович: Я надеюсь, что не всегда. Но в какой-то момент происходит метаморфоза. Один мой товарищ постоянно повторяет жене одну вещь. Крайне малоприятную и даже мерзкую. Но она точно дает представление о том, что происходит. Он говорит: «У нас здесь жизнь, как на мясокомбинате. Пока ты внутри, ешь сколько влезет, но навынос не даем». Я не знаю, плохо это или хорошо, но это условия той игры, которая происходит последние годы на территории бывшего Советского Союза.
Собчак: В отношении семьи это очень циничное условие.
Маниович: Вы находите? Невозможно не производить ничего и потом вдруг объявить: я тебе отдала лучшие годы. Есть две ситуации. Первая – мужчина встречает другую женщину, у него возникает чувство вины. И тогда он платит. И есть вторая. Когда мужчина не сделал ничего плохого. Разорвать хочет она. Почему он ей должен? За что?!
