Соколова: Для решения этих ситуаций существует закон. Дети остаются с матерью, а мать – с деньгами. Все просто. Или я не права?
Собчак: Михаил, вы сказали, по-моему, одну очень интересную вещь. Насчет материальной составляющей ваших отношений.
Маниович: Материальный компонент присутствует в любой семье.
Собчак: Но, согласитесь, по-разному. Есть семьи, где муж зарабатывает деньги и делает максимум для своей любимой женщины, а она эти деньги, как правило, «химичит». Неужели вы не задумались о том, что, если не будет денег, вас просто бросят.
Маниович: О плохом в жизни стараешься не думать. Может, зря. У меня есть два бесплатных совета – мужчинам и женщинам. Мужчинам я могу сказать, что сказка о Золушке в жизни не работает.
Собчак: Работает другая сказка – из грязи в князи.
Маниович: А женщинам не мешало бы почаще вспоминать сказку о рыбаке и рыбке.
Соколова: Удивительно, что о таких очевидных вещах вы догадались в столь почтенном возрасте.
Собчак: Давайте выложим все карты на стол. Я вам расскажу, что о вашей истории сплетничают в свете. А вы в ответ на это расскажете, как было на самом деле. Идет?
Маниович: Попробуйте.
Собчак: Итак, жена от вас ушла, а потом ненадолго вернулась. Вам был дан второй шанс. Вы от переживаний похудели на 40 кг. И вот происходит ваш юбилей, где очень трогательно, в платье невесты, Светлана поет вам песню. Слезы стоят у нее в глазах. Все очень романтично. При этом многие гости в зале знают, что на самом деле финальное решение уже принято. У нее есть другой мужчина. Цинизм ситуации заключается в том, что через 10 дней Светлана опять от вас уйдет. Как болтают длинные московские языки, все это происходило на фоне того, что одновременно Светлана просила у вас деньги на большой магазин. И после того как на этом дне рождения вы отказались спонсировать мегапроект, она вас бросила и вернулась к чиновнику, так как чиновники у нас теперь – сильный бренд. Более того, с этим чиновником, задействовав какие-то его связи, совершила рейдерскую мини-атаку на магазин, переписав на себя права владения. Это говорит о том, что сейчас госчиновники – новая олигархия в нашем обществе. Я подчеркиваю – то, что я рассказала, это дайджест огромного количества светских сплетен, которыми окружена ваша история. Кстати, даже сплетники в этой ситуации симпатизируют вам, не понимая этого странного ослепления.
Соколова: А теперь, Михаил, quo pro quo – хотелось бы услышать вашу версию.
Маниович: Все просто и тупо до безобразия. Я всегда говорил бывшей жене, фэшн-бизнес – один из самых жестких бизнесов, которые существуют. Бизнес Светланы был абсолютно нерентабельным, а я затыкал дырки.
Собчак: А почему вы это делали, если бизнес был нерентабельным?
Маниович: А потому что, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало.
Соколова: То есть вы смирились с тем, что рядом с вами – химик высокого класса?
Маниович: Мы все за что-то платим: и мужчины, и женщины.
Соколова: За что платили вы?
Маниович: За детей, спокойствие, хорошую семью.
Собчак: Вы считаете, за эти вещи нужно платить?
Маниович: Я платил.
Собчак: Это, пожалуй, самое отвратительное последствие деятельности сияющей плеяды химиков. Эти женщины умудрились сделать так, что мужчина абсолютно всерьез говорит: я платил за возможность иметь дом, семью.
Маниович: Это все неоднозначно. Метаморфоза не совершается за один день. Это трудно отследить. Ты любишь человека и хочешь много ему дать, а постепенно начинаешь платить. 15 лет назад, когда я познакомился со своей бывшей женой, я был богат, но не очень. Наша история отнюдь не начиналась с бриллиантов на втором этаже Cartier.
Соколова: Вот мы – как настоящие исследователи нравов – и пытаемся понять, как это развивается. Когда опухоль становится злокачественной?
Маниович: Когда происходит подмена понятий. Отчасти благодаря глянцевым журналам.
Соколова: Поздравляю. Я часто слышу эту точку зрения – в том, что я мудак, виноват ваш журнал. В нем так было написано.
Маниович: Послушайте, и вы поймете, о чем я. Однажды моя бывшая жена сказала: «Я за эти 15 лет прогрессировала. В отличие от тебя. Я стала иконой стиля, специалистом в фэшн-бизнесе, а ты кем был, тем и остался». Я говорю, секундочку, когда мы познакомились, у меня работали 20 человек, сейчас 1200. И вообще, икона стиля – это супер, но это на мои деньги. Если тебе перекрыть кислород, то не будет никакого стиля. Фэшн-бизнес – это не бизнес. Бизнес – когда ты дешево купил, дорого продал и на разницу живешь. А когда разницы нет, ты покупаешь дешево, продаешь дорого, но тратишь по дороге столько, что надо докладывать, это уже не бизнес.
Собчак: А вам после этого заявления не хотелось перекрыть «иконе стиля» кислород?
Маниович: Представьте, я приходил домой, где у меня двое маленьких детей. Как взрослый сильный мужчина я себе говорил: засунь-ка ты обиды в одно место и спокойно посмотри, что можно построить. Где причина? Были бы магазины, такие, как она хотела, до сегодняшнего дня жили бы.
Соколова: То есть получается, что 15 лет вашего брака разрушила непокупка магазина? Может, лучше было его купить?
Маниович: Дело не в этом. Моей жене хотелось полной экономической независимости.
Собчак: Для чего?
Маниович: Потому что у нее завелся мальчишкаальфонс. И я уже прекрасно понимал, что происходит. Но... речь все-таки о бывшей жене, матери моих детей. Ее я готов был обеспечить. Но не ее любовника.
Собчак: Но вы все же решились пойти на ее условия? Я имею в виду ее короткое возвращение к вам.
Маниович: Когда эта ситуация начала прогрессировать и меня поставили перед дилеммой: деньги или ничего, я поставил крест и сказал: «Валяй, дорогая». Моя жена постаралась, чтобы для меня все прошло максимально болезненно – я три месяца не видел детей. Она их забрала, переехала на дачу, поставила вооруженную охрану.
Собчак: Шантаж детьми?
Маниович: Это популярная в Москве практика. При разводе жена увозит детей. Потом приходит симпатичный адвокат: «Хочешь видеть детей? 100 тысяч в месяц». За что?
Собчак: За то, за что вы платили всю жизнь. Платите дальше.
Маниович: У вас типичная женская психология. Вы слышите то, что хотите слышать. Я вам сказал, у нас мясокомбинат: кто внутри, ешь сколько хочешь, но навынос не даем.
Соколова: И мы о том же. Но давайте абстрагируемся от вашей истории и попробуем понять, как устроен наш московский мясокомбинат. Мы определили несколько ключевых вещей. Итак, «точка невозврата», это когда жена богатого мужа понимает, что стала иконой стиля, а муж у нее как был лох, так и остался. В результате она заводит себе другого мужчину – молодого и красивого. Искренне полагая при этом, что все лошиные бабки должны остаться при ней.
Маниович: Раз пошла такая пьянка, открою секрет. То, что у моей жены есть любовник, я узнал задолго до того, как она уходила от меня. Я знал этого парня, он ходил ко мне в дом с женой. Его жена – дочка бывшего замминистра атомной энергии. Хорошая молодая девочка. Пара детей. Я вам даже больше скажу. Когда я узнал про его роман со Светланой, я с ним встретился. Я спросил: «Что ты делаешь? У тебя двое маленьких детей! Моя жена требует минимум 50 тысяч дохода в месяц!»
Собчак: Вы как будто говорите не о жене, а о болонке!
Маниович: Послушайте, Ксения, разница между вами и моей женой в том, что ваши 50 тысяч вы зарабатываете сами, а моя жена привыкла брать их у меня.
Собчак: Все равно унизительно говорить о женщине: ты ее не потянешь. В этом и есть суть проблемы: для вас перестало быть важным, за что вас любят – за то, что вы Михаил Маниович, или за магазин. Вы играли по общепринятым в тусовке правилам. Вы говорите, что готовы были платить за семью. Что вы обсуждали с любовником своей жены сумму ее содержания. Почему же вы, мужчина умный, интересный,
