Васильев: Когда пьяный, конечно, многое нравится. Когда пьяный, и стоит дольше.
Собчак: Да, но кончить невозможно.
Васильев: А это что, проблема?
Собчак: Мне казалось, да. Час, два, а что потом? Мужчина в алкогольном бреду – это утомительно осознавать.
Васильев: Я в бреду никогда не бываю, хотя выпить могу много.
Собчак: Я, конечно, не мужчина, но мне хочется логического завершения процесса, некоего красивого финала.
Васильев: Он будет! Знаете самое короткое стихотворение на русском языке? «Светает. Люська, уходи!»
Соколова: Вот она, настоящая брутальность! Люська, уходи! А на Люську только-только нахлынуло!
Собчак: А почему сразу Люська? У меня мама, между прочим, Людмила.
Васильев: Я цитирую классику.
Соколова: Андрей, я, как журналист, к нашей встрече подготовилась. Авторитетный источник – с длинными красивыми ногами – подтвердил мне, что вам не всегда удается увернуться, сославшись на немощь, от восхищенных вашей брутальностью девушек. Так вот, наш достойный доверия источник уверяет, что под брюками у вас оказались черные стринги.
Васильев: Давайте уточним. Стринги – это что?
Соколова: Трусы такие сексуальные. Типа «саморезы».
Васильев: А, на ниточках! Вранье! Я действительно дико не люблю носить вот эти длинные, боксерские и никогда их не ношу. У меня достаточно короткие трусы.
Соколова: Вопрос не праздный. Брутальный мужчина в стрингах – объект нашего с Ксюшей особого интереса. Образно говоря, стринги – обратная сторона брутальности.
Васильев: Не, не мог я. Ну, допустим, я был очень пьян и на мне были стринги. Но я же где-то должен был их взять? Купить – причем в трезвом виде... Нет, не мог!
Собчак: Да вы не смущайтесь. В стрингах нет ничего плохого. Так, интересный фетиш.
Васильев: Нет, такое я бы запомнил.
Собчак: Девушка осталась довольна, не переживайте.
Васильев
Соколова: Ну почему же? Просто мужчина в стрингах – очень яркий образ. Феерическое сочетание самовлюбленности и дебилизма.
Васильев: Да я же говорю, не было этого!
Собчак: А может, у мужчины просто ягодицы красивые и он стремится товар, так сказать, лицом показать.
Васильев: Мне однажды девушка сказала: «У тебя нормальная фигура, но отвисшая жопа. Так нельзя». Я так обосрался! Даже упражнения для жопы делал. Хорошо, у нас в качалке станок такой есть. И получше стало.
Соколова: А вы как относитесь к тому, что девушки вас комментируют? Напрягаетесь?
Васильев: Нет.
Соколова: А сами комментируете?
Васильев: Воздерживаюсь.
Соколова: А что должна делать девушка, чтобы вам понравиться?
Васильев: Мне нравится, когда девушка проявляет инициативу. Я же говорю, я не брутальный – скорее на поводу иду.
Соколова: А это все ваша женщина из миманса виновата! Если к вам бодро подсесть и начать с вами флиртовать, вы поведетесь?
Васильев: Могу. Если степень алкогольного опьянения соответствующая. Поскольку мне по работе все время надо е...ать, е...ать и е...ать, когда я отдыхаю, хочется чего-то... приятного.
Соколова: В том смысле, чтобы вас?
Васильев: Инициативные девушки заводят. Но инициатива бывает разная – агрессивная и мягкая, подспудная. Агрессивная мне меньше нравится.
Собчак: А ваши сотрудницы не пользуются вашим состоянием ради карьерного роста? Легкий способ – прийти в «Маяк», поговорить о душе...
Васильев: А я с сотрудницами не связываюсь. Я давно принял такое решение. Раньше у меня бывали случаи, когда я изнывал по году. С секретаршей одной была такая вещь. Причем не девочка, уже взрослая была баба. Я видел, что дико ей нравлюсь. И сам ее безумно хотел. Целый год изнывал. Но потом сошло на нет. Еще помню, помогал одной девушке писать заметку. Вернее, сел и сам за нее все написал. Писал и думал – вот закончу, вот еще два абзаца, и за это все так тебя вы...бу!
Соколова: Хороший секс вообще работать помогает.
Васильев: Удачный секс – это, конечно, прикольно. Когда приходишь на работу со слегка завышенной самооценкой, это всегда хорошо.
Собчак: А с другой стороны, когда приходишь на работу с нереализованной энергией, тоже хорошо.
Соколова: По-моему, мы произносим какие-то банальности. Давайте лучше про любовь. Андрей, когда вы последний раз занимались сексом в трезвом виде?
Васильев: Попробую припомнить. Разве что утром с похмелья...
Соколова: Я не то имею в виду.
Васильев: Может, совсем в юные годы. Вы что, хотите, чтобы я с девушкой сидел и пил чай?
Соколова: Упаси боже! Чай – вредный продукт. Мешает усвоению бурбона. А вы вообще умеете за девушками красиво ухаживать? Сколько процесс длится?
Васильев: Да не важно. Сколько надо, столько и длился. Для меня процесс ухаживания сосредоточивается на том, что мне дают. Недавно целых три дня ухаживал. Каким-то обсосам – ее друзьям – «мохито» покупал.
Соколова: Круто! А потом?
Васильев: Трахнул.
Соколова: И все?
Васильев: А что еще? Я все-таки человек женатый.
Соколова: А ничего, что мы тут вот это вот при живой жене?
Васильев: ПЛОХО!
Собчак: В случае чего скажете, что мы все наврали.
Васильев: Я, серьезно, дико стремаюсь отношений. У меня времени нет на это. А потом, получается, что я жене изменяю.
Соколова: То есть если девушку трахнул один раз, это не измена? А если два...
Васильев: Можно так сказать. В таких ситуациях я любую женщину воспринимаю как ипостась своей жены. Она же в этот момент отсутствует! А второй раз – уже баба другая. Я в этом смысле очень строго.
Соколова: Боюсь, что эта неловкая лесть супруге после всего вышесказанного не спасает положения.
Собчак: Интересно, а жену такая арифметика устраивает?
Васильев: Я не спрашивал.
Собчак: Вот журнал выйдет, и узнаем.
Соколова: Погоди ты. Мне интересно. Значит, первый раз у нас ипостась жены, а второй – уже баба.
Васильев: Да, это отношения.
Соколова: Удивительная логика! Мне вообще нравится наша колонка – мы узнаем о мужчинах много нового и интересного.
Васильев: Ну и молодцы! Поверьте, я не просто так отношений избегаю. У меня было все по-серьезному. Я однажды от жены ушел. Жил в каморке под лестницей, а ей двухэтажную квартиру оставил. И вот у меня
