аромат ее духов. Он узнал их – это были 'Vers mon Cocur'[2], очень дорогие духи.
Беллами размышлял о Фенелле – подходящая ли это фигура для того, что он задумал? Может быть, решил он…
По другую сторону салона, спиной к водителю, напротив миссис Рок, сидел Харкот Марч. На ночном воздухе его окончательно развезло. Он был пьян в стельку, сидел, опираясь на руку, лежавшую на подлокотнике, голова его болталась, когда машина подпрыгивала, в глазах проглядывала вечность, хоть он был и жив.
Фенелла Рок немного отодвинулась, когда Харкот чуть не упал ей на колени. Беллами вытянул руку и оттолкнул его обратно на сиденье.
– Спокойно, Харкот. Сейчас с вами все будет в порядке. Посидите и расслабьтесь.
Марч хрюкнул. Миссис Рок сказала:
– Он – забавный парнишка, правда ведь? Почти трогательный, вы не находите? Или у вас вообще ничто не вызывает сочувствия?
Беллами усмехнулся куда-то в темноту.
– Не знаю. Я вообще мало понимаю в сострадании.
– Я тоже, – произнесла она. – Когда-то понимала, но теперь все позади. Сострадание – это так трогательно, – засмеялась она и добавила: – это было глупое наваждение, если хотите.
Повернувшись к ней, он возразил:
– Ничего подобного. Думаю, это было прекрасно. Как одна из сюжетных линий в кино… значит, вы находите Харкота трогательным?
Ее колено в темноте коснулось его ноги.
– Да, нахожу. Он чертовски глуп, конечно, но в конце концов все мужчины чертовски глупы – о присутствующих, разумеется, не говорят, – Беллами различил в темноте ее улыбку. – Дело в том, что Харкот – не в моем вкусе…
Ее голос, чуть хрипловатый и призывный, смолк.
Такси съехало с Беркли-сквеа и пробиралось теперь сквозь Чарлз-стрит. Беллами посмотрел на светящийся циферблат своих часов. Была половина первого.
– А кто же в вашем вкусе, Фенелла? – спросил он.
Она тихо засмеялась.
– Я никогда этого не знаю, пока не попробую на зуб.
Она взяла сигарету из протянутого Беллами портсигара. В отсвете, отброшенном пламенем зажигалки, он увидел четкий овал ее щеки и чувственный вырез ноздрей. Он бросил быстрый взгляд на Харкота: подбородок бедняги утонул в воротнике.
Беллами вспомнил об окурке сигареты, которую Харкот дал ему в клубе Мотта и который он сохранил. Сейчас окурок лежал в конверте в ящике его стола на улице Полумесяца.
Неожиданно она спросила:
– А вообще, что все это значит? Я начинаю себя чувствовать агентом Икс-42 – таинственной шпионкой, имеющей доступ к секретным материалам в любом посольстве на континенте и умеющей замечательным образом дойти до двадцатой главы, так и не будучи соблазненной.
Беллами рассмеялся.
– Ничего подобного. Никакой романтики. Единственный, от кого вам, возможно придется, защищать свою честь, – это Харкот.
Она вздрогнула.
– Вот этого-то я и боялась. Мне не хотелось бы показаться излишне любопытной, но, конечно же, интересно знать, что это за спектакль, в котором я исполняю, кажется, существенную, хоть и неинтересную роль! То есть, я хотела бы знать, куда я отправлюсь потом?
– Это очень просто, – ответил Беллами. – Дело в том, что у Харкота есть пара сотен, которые он вчера выиграл в покер. Харкот с двумястами фунтов мне совершенно не нужен. Чтобы служить мне службу, он должен быть без двух сотен… Понимаете?
– Не уверена, сэр Гэлахад, – ответила она. – Следует ли понимать дело так, что суть этой забавной, но гнусной интриги состоит в том, чтобы обыграть Харкота на двести фунтов?
– Более-менее правильно. Видите ли, Фенелла, прежде чем мы покинули 'Малайский клуб', я позвонил некой мисс Лайли Пурселле, которая содержит довольно изысканный притон, куда мы сейчас и направляемся. Она устроит нам небольшую тихую партию в железку в отдельном кабинете. Лайли будет играть сама, будет играть ее приятель – джентльмен по имени Тони, не думаю, чтобы у него когда-нибудь была фамилия, – вы я я. В том состоянии, в котором пребывает сейчас Харкот, мы его возьмем голыми руками за какой-нибудь час. Он будет выходить из алкогольного ступора, а в этот момент люди склонны к безрассудству. И с кем бы он ни играл, он будет класть не ту карту. Я понятно объясняю?
– Понятно, – ответила Фенелла. – И это все?
В ее голосе слышалось некоторое разочарование.
– Не совсем, – сказал Беллами. – К тому времени, когда Харкот проиграет все деньги, он будет почти трезв. Тогда все пойдут выпить и закусить, а я немного поговорю с Харкотом.
Он стряхнул пепел с сигареты.
– Когда я закончу беседу с ним, – продолжал Беллами, – он будет, полагаю, несколько подавлен. Вы выиграете фунтов шестьдесят-семьдесят, а мисс Пурселла должна отобрать у него остальное – фунтов сто или около того.
– Это уже немного интереснее, – сказала Фенелла.
– До этого момента все ясно, – продолжал Беллами. – Ну, а потом… насколько я знаю Харкота, ему потребуется женское участие. Вам нужно будет дать ему понять, что он вам небезразличен. Вы можете даже поехать к нему – он сейчас дома не живет, снимает квартиру на Кондуит-стрит для своих интимных встреч, или в какой-нибудь клуб.
Она опять вздохнула.
– Ничего себе предстоит вечерок!
– В любом случае к утру Харкот, думаю, будет в обычном состоянии возбуждения и опьянения. Скорее всего, он уснет на диване.
– А мне тогда, как пай-девочке, идти домой? – спросила Фенелла.
– Нет, – невозмутимо ответил Беллами. – Этого вам как раз делать не следует. А следует вам, пока он будет спать, тщательно прочесать квартиру. Я хочу, чтобы вы прошлись по ней густым гребнем. Включая дымоходы, отошедшие паркетины и все остальное. Сможете?
– Пока я вас слушаю, продолжайте, – ответила она. – Это действительно становится забавно. Что я должна искать?
– Документы, – сказал Беллами. – Любые бумаги, заметки или документы, имеющие отношение к пропаганде. Все, что вам покажется существенным. Вероятно, вы что-нибудь найдете, но вообще-то не думаю.
– Знаете, теперь я вижу, что это вы – агент Икс-42. Наверное, у вас в кармане – комплект фальшивых усов? Вы не будете проверять меня в какой-то из этих моментов?
– Нет, – заверил ее Беллами.
Она снова вздохнула.
– А то я боялась.
– Я не Икс-42, – возразил Беллами. – Я бы, может быть, и хотел быть им, но… Просто я пытаюсь выпутаться сам из очень неприятной истории, вот и все. Понимаете?
– Нет, – ответила Фенелла, – не понимаю. Но это не важно. Ну, а что мне делать потом?
– Вы позвоните мне завтра в обеденное время, – сказал Беллами, – телефон в книге, и скажете, нашли вы что-нибудь или нет. В любом случае, вы договоритесь с Харкотом увидеться снова на следующий день. Вы не будете отходить от него ни на шаг и проследите, чтобы он пил достаточно для того, чтобы все время быть тепленьким и смирным. Вечером, часов в девять, можете отвезти его в 'Малайский клуб'. Я вам туда позвоню. Я добавлю к вашему сегодняшнему выигрышу сколько нужно, чтобы получалась сотня. Идет?
