получить доступ в отдельный кабинет через внутренний ход.
— Твоя размазня пригорает! — прокричала Лизбет Урпо.
Урпо затрусил на кухню. Лизбет шлепнула его по заду, засунула подол его рубахи в брюки и поправила воротник. У него был шиллеровский воротник.
В РЕСТОРАНЧИКЕ УРПО
Пелтола выбрался из машины и прошел в ресторан. Он и сам не заметил, как это случилось.
— Могу я получить маленькую чашечку кофе? — спросил он.
Лизбет смотрела в окно. Она всматривалась сквозь стекло и скалу в какое-то очень далекое место, потому что и оттуда кто-то смотрел сюда, но был так далеко, что не был бы виден, даже если бы его подняли в воздух на полкилометра.
Лизбет очнулась и подала чистую чашку. Стеклянный кофейник стоял на электроплитке в конце стойки. Каждый мог наливать кофе сам. Пелтола налил полчашки, потом еще немножко подлил. И так несколько раз. Потом стал чайной ложкой вынимать из стеклянной вазочки кусочки сахара. Никак не удавалось подхватить намеченный кусочек, не давался и тот, что был рядышком, пришлось брать какой попадется.
— Восемьдесят пенни. — сказала Лизбет.
— Я просил маленькую чашечку, — сказал Пелтола. — Я доплачу в следующий раз. Идет? — Он положил на стол пятьдесят пенни. Лизбет ничего не сказала.
— All right, — сказал Пелтола и отлил немного кофе из чашки обратно в кофейник. — Сахар еще не успел растаять, —заметил он.
Он поднял чашку и понес ее на дальний столик в углу. Он нес чашку поверх столов и стульев. Поставил чашку, сел, снял фуражку и положил на стол. Она была здесь как на голове. Он переложил ее на стул, и теперь она была как бы в ногах.
— Доплата будет тридцать пенни, — напомнила Лизбет.
— Но я отлил отсюда обратно в кофейник.
— Это большая чашка.
— У меня только полчашки.
— Это не считается, раз большая чашка.
— Но я просил маленькую.
— Надо было говорить громко, чтобы слышно было.
— У меня тихий голос.
Такого Лизбет никогда не слыхала. Урпо пришел за стойку и начал рыться в ящике с ножами, вилками и ложками.
— Ножи и ложки перемешались.
Урпо взял вилку, где между остриями застряла большая ложка, и начал трясти. Ложка отлетела куда-то в сторону.
— Видела я сон, что была в церкви, — сказала Лизбет. — У меня было очень короткое подвенечное платье и фата.
— Так у тебя и должно быть, — сказал Урпо.
— Жених начал было надевать кольца на мои пальцы. На все мои пальцы надел полным-полно колец, они стали падать так, что звенело. Я смотрела в сонник. Потеря колец означает, что ваш брак окажется счастливым. А если получаешь кольца, то знай, что будешь несчастной. Я получила их так много, это означает ужасно много несчастий. Ну а так как кольца упали, ничего и не будет. Я избавлюсь от многих ужасных несчастий.
— А кто был жених? — спросил Урпо.
— Не видала, кто это был. Охота была смотреть!
— Переменим предмет разговора, — сказал Урпо. — Пойду-ка посмотрю у дверей, так будет вернее.
Урпо начал писать мелом на черной доске меню:
Печенка 2 мк[49]
Салака 2 мк
Лососина 2 мк
— Есть ли у тебя лососина-то? — спросила Лизбет.
— Есть.
— Не видала я лосося.
— А у меня и не было целого лосося. У меня только часть его. Если кто сомневается, могу показать.
— Дал бы попробовать, какой на вкус.
— Он безвкусный.
— Все имеет свой вкус.
— А вот этот безвкусный.
— А я ходила танцевать, — вдруг вспомнила Лизбет.
— Сколько раз? — спросил Урпо.
— Один раз. Там была девчонка, так с нее что-то упало во время танца. Пинг-понг. В другой раз один музыкант стал икать. Он дул: Тоо-тотото. Он выходил пить в бар. С этого и началось.
— Значит, два раза, — подсчитал Урпо.
— Ах, какой ты противный!
— Подставь губки, — попросил Урпо.
— С такой стати?
— Давай, ну.
Урпо начал подвигаться к Лизбет, раскинув руки. Лизбет пятилась от него. Урпо попробовал перескочить через стул, но встал на него. Он стоял и смотрел на все вокруг и на Лизбет.
— Отсюда я вижу тебя сразу и спереди и сзади, — сказал он.
Вошел Гаральд в резиновом плаще, разорванном на спине сверху донизу. Гаральд держал руки в карманах. Руки дрожали так, что казалось, будто он дрался на кулаках. Он сел на стул, и стул начал содрогаться, а когда он опустил локти на стол, то и стол закачался.
— Это Гаральд. Иди-ка побыстрее в кухню. Женщины и дети прочь, — сказал он Лизбет.
— Бутылку пилснери, — пробурчал Гаральд.
Лизбет выскользнула в кухню. Урпо сошел со стула и подошел к Гаральду.
— Покажи, какими крупными деньгами собираешься платить?
— Захвати заодно и вторую бутылку.
— «Поодиночке, поодиночке, господа хорошие», сказала девица, когда в понедельник начала коров доить.
Гаральд выложил на стол бумажную марку. Осторожно вытянул он руку вдоль края стола. Урпо взял бумажку двумя пальцами и встряхнул ее, как кошка трясет мышь.
— Руки на стол, — скомандовал он, — как требуют приличия.
— А как красивее? Ладонями вверх или наоборот? — спросил Гаральд.
— Эта денежка воняет, — сказал Урпо, уронил бумажку на стол и пошел за стойку. — Выйди на свежий воздух.
Но не Гаральд вышел, а Линдберг вошел. На нем было волочившееся по земле зимнее пальто. Следом шел Арска. Белый шлем мотоциклиста на голове, руки в грязных бинтах.
— Спасибо за посещение, — сказал Урпо. — Господа могут продолжать свое путешествие, сегодня погода надежная.
