Она смотрела на него широко открытыми глазами.
– Мистер Калагэн, – изумилась она, – вы хотите сказать, что я лгунья?
– Нет, – ответил он. – Вам я ничего не пытаюсь сказать. Но мне хотелось указать на некоторые факты, а вы можете все это обдумать. Когда вы позавчера вечером позвонили мне и назначили встречу в клубе Вентура, я попытался понять, почему именно там.
Он остановился.
– Как интересно, – заметила она.
Калагэн усмехнулся.
– Я думаю, дальше будет еще интереснее, когда я вам скажу, почему вы это сделали. У вас были все причины для этого, так как до нашей с вами встречи вы хотели увидеться с Габби Вентурой. Вы подумали, что будет неплохо раздобыть немного наличности на случай, если придется подкупить меня.
Калагэн замолчал, стряхнул пепел с сигареты и посмотрел на нее, скривив губы в циничной улыбке.
– Ну как? – поинтересовался он.
Она ничего не ответила, и он продолжил.
– Вы пришли в клуб заранее и заняли у Габби Вентуры 300 фунтов. Затем на улице вы дождались моего прихода. И что довольно странно, – продолжил Калагэн, – некоторое время спустя я вернулся в клуб, мне нужно было встретиться с Ланселотом Вен-дейном. Там я, Ланселот, Габби и еще один человек немного поиграли в покер. Я слегка проиграл и расплатился одной из пятидесятифунтовых банкнот, которые вы мне дали.
Улыбка Калагэна стала шире.
– А вчера утром, – продолжил он, – меня посетил Габби Вентура и попытался узнать, откуда у меня появилась эта банкнота. Он сообщил, что накануне одолжил кому-то деньги, и, естественно, ему было очень интересно узнать, как и почему эта ассигнация попала ко мне в руки.
Улыбка Калагэна стала почти ангельской.
– А вам не нравится, когда вас называют лгуньей, мисс Вендейн, не так ли? – заключил он.
Она стояла, глядя куда-то вдаль, не произнося ни слова. Калагэн придавил окурок и закурил новую сигарету.
– Шутка заключается в том, – сказал он, – что я не могу сказать, что я вам абсолютно не верю. Как только я увидел вашего отца, я понял желание дочери оградить его от любых неприятностей. Он больной человек. Я только хочу предупредить, что вы выбрали не совсем удачный способ. На вашем месте я бы запомнил на будущее, что частные сыщики, хотя вы и думаете, что все они бесчестны, очень редко бывают глупыми. По крайней мере, могу в этом отношении поручиться за себя.
– Мистер Калагэн, – сказала она, – почему вы думаете, что меня интересует то, что вы говорите?
– Еще одна неправда, – ответил Калагэн, – вас ужасно интересует, что я думаю, и я это знаю. Беда в том, что вы одна из тех, кому еще нужно напоминать о том, что самая лучшая политика – это честность.
Он улыбнулся, обнажив белые зубы.
– Могу заключить с вами пари, – предложил он, – о том, что вы расскажете мне обо всем, что вас беспокоит, прежде чем мы закончим это дело.
– Неужели? – издевалась она. – И, конечно, вы знаете, почему я должна непременно это сделать?
– Могу только догадываться, – сказал Калагэн. – Хотите верьте, хотите нет, но я могу быть очень полезным, когда люди оказываются в затруднительном положении. А мне кажется, что вы находитесь именно в таком положении.
Она резко повернулась на каблуках и вышла через балконную дверь.
Закурив, Калагэн пошел вниз по лужайке, наслаждаясь вечерним воздухом.
Глава IV
ТРОЕ – ЭТО УЖЕ КОМПАНИЯ
Где-то в глубине дома часы пробили одиннадцать. В их бое, звучном и мелодичном, Калагэну слышалось что-то древнее, напоминающее о жутковатом привидении, которое шаловливо бродит в темноте отделанных дубом коридоров.
Он лежал в своей комнате, растянувшись на украшенной четырьмя колоннами кровати, уставившись в потолок и размышляя, почему ему не нравятся дубовые панели, даже обтянутые с большим вкусом подобранной тканью.
Через какое-то время он понял, что, хотя он и размышлял v панелях и тканях, в действительности его мысли были заняты Одри Вендейн.
В конце концов, для того, чтобы одолжить деньги у такого человека, как Габби, нужно было быть хорошим его знакомым. Особенно, если в долг брала женщина.
Он встал, включил свет, направился к стоявшему в углу буфету и достал из него бутылку виски и стакан.
Выпив половину стакана, он закурил сигарету и спустился вниз.
Когда он спустился в большой холл, на него напал кашель. Прокашлявшись, он закурил новую сигарету и направился к дверям. Где-то за его спиной в коридоре открылась дверь, и голос Одри Вендейн произнес:
– Мистер Калагэн.
Калагэн обернулся. На его лице была веселая улыбка:
– Хеллоу, мисс Вендейн. Кажется, сегодня чудесная ночь, и мне захотелось прогуляться. А вам не хочется?
– Нет, благодарю вас, – коротко ответила она.
Одри направилась в его сторону, и, не дойдя нескольких шагов, остановилась.
– Я ей совсем не нравлюсь, – подумал Калагэн. Но она не очень представляет, почему. Она пытается понять, насколько я бесчестен и насколько она может противостоять мне. Она по горло сыта этими тремя сотнями.
Он дружески улыбнулся ей.
– Я разговаривала с отцом, – произнесла она. – И мы приняли решение. Оно может заинтересовать вас.
Калагэн ничего не ответил.
– Я думаю, и мой отец со мной согласен, что в данных обстоятельствах мы должны повременить с иском к страховой компании. Судя по их поведению, они, видимо, считают, что с этим иском что-то не так. К тому же у полиции было недостаточно времени, чтобы обнаружить преступника. Мы предлагаем дать им еще время. Если они потерпят неудачу, мы всегда сможем возобновить наш иск, когда ситуация станет более определенной.
– Это было бы неплохой идеей, – ответил Калагэн, – если бы она сработала…
– Что было бы неплохой идеей, мистер Калагэн? – задала она вопрос.
Он блаженно улыбнулся.
– Это было бы хорошей идеей, если бы я согласился с вашими словами и разрешил это сделать майору, – сказал он. – Если бы я клюнул на это, то я должен был бы собрать свои веши и уехать отсюда, так как мне больше нечего здесь было бы делать. Ну так вот… я этого не сделаю. Я останусь здесь до тех пор, пока не найду что-нибудь определенное… если уже не нашел…
Она резко повернулась и пошла к лестнице. Поставив ногу на первую ступеньку, она обернулась. Калагэну понравилась ее поза. Он подумал, что у нее были красивые лодыжки, что на ней очень изящно сидело платье, и у нее была абсолютно правильная посадка головы. В свете ламп, освещавших коридор, в ее волосах вспыхивали рыжеватые блики.
– Вы действительно невозможный человек, – возмутилась она.
