против меня – я затолкаю тебя в это дело в клубе 'Черная лестница'. А ты знаешь, что я не шучу. Спокойной ночи, Рупи.
Калагэн сидел за рулем своего 'ягуара', в течение длительного времени наблюдая за полем. Наконец, он надел перчатки, прикурил сигарету и выжал сцепление.
Не торопясь, он доехал до Марграуда, наслаждаясь ночным воздухом. У гаража его ждал Николз.
– По-моему, ты можешь читать мысли или что-нибудь в этом роде, Слим, – сказал он. – Мне захотелось первому сообщить тебе хорошие новости.
У Калагэна приподнялись брови.
– Что случилось?
– Все это чертовски смешно. Ты едешь в этот Ярд Арм, рассказываешь этим девочкам придуманную тобой историю о том, что у старикана приступ. А когда они приехали сюда, то все так и было. У него был приступ.
– Ну и…? – произнес Калагэн.
– Они его увезли, – ответил Николз. – Полчаса назад здесь была скорая помощь и отвезла его в Экзетер. Я думаю, что он в очень плохом состоянии.
– Интересно… – задумался Калагэн.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Николз. – Ты считаешь, что это все инсценировано?
– А почему бы и нет? Может быть, малышка Одри захотела убрать на какое-то время майора со сцены. А, может быть, она думает, что будет легче, если его здесь не будет.
– Значит, ты думаешь, что она собирается что-то предпринять? Калагэн направился к дому.
– Она должна что-то предпринять, – сказал он.
Глава V
ПРИМАНКА АЛЯ КЛАРИССЫ
За маленьким столиком кафе Грантли, расположенного на Хай стрите в Кингсбридже, откинувшись на спинку плетеного кресла, сидел Николз. Он выпил чашечку кофе и теперь усиленно размышлял. Заказав еще кофе с большим количеством девонширских сливок, он посмотрел на свои часы, затем на витрину, в которой, освещенные яркими лучами утреннего солнца, лежали свежий хлеб и пироженые, после чего критическим взглядом оценил линии бедер двух молодых женщин, стоявших за стойкой.
Было уже десять минут двенадцатого. Он пошарил в кармане, нашел одну сигарету и принялся перечитывать записку, которую получил от Калагэна:
Николз достал зажигалку, поджег записку и, зажав ее между пальцами, смотрел, как она горела. Перед тем, как огонь погас, он прикурил от него сигарету и аккуратно ссыпал бумажный пепел в пепельницу.
Ему было интересно, прав ли был Калагэн в отношении Клариссы. Он понимал, что относительно женщин Калагэн был чаще прав, чем наоборот. С другой стороны, Николз полагал, что Кларисса весьма умна. У нее в голове были мозги, как и у всех женщин из семейства Вендейнов. При взгляде на нее это просто бросалось в глаза и поражало. И Николз, который сводил большинство проблем к заключению пари, решил, что в данном случае он мог бы поставить шесть к четырем на Калагэна. В кафе вошла Кларисса и направилась в его сторону.
Николз оценивающе разглядывал ее.
'Шикарная бабенка. Знает, как ходить, и бедра в порядке. А в одежде соображает так, как тебе и не снилось', – думал он.
Кларисса была одета в серо-зеленый жакет и юбку. Воротник подобранного в тон свитера был повязан желтым шнурком. Аккуратно причесанные рыжеватые волосы венчала лихо сдвинутая на бок серо- зеленая шляпка в стиле 'Робин Гуд', опоясанная желтой, в тон шнурку, лентой. На ногах шелковые чулки, ярко начищенные, тончайшей кожи туфли, а на руках – водительские перчатки из мягкой свиной кожи.
– Привет, Винди, – произнесла она приятным голосом, увидев поднимавшегося ей навстречу Николза. – Я буду звать вас Винди. Я слышала, как Калагэн вас так называл. А почему вас зовут Винди?
Николз широко улыбнулся и сказал:
– Меня зовут Виндемир… Это черт знает что, а не имя, но я с этим ничего не мог поделать. Мой старик жил в местности с таким названием, прежде чем переехал в Штаты.
– Вы разве не американец, Винди?
– Какой черт американец? Я канадец. Я там родился. И моя мать тоже. Хотя я много лет провел в Штатах. Я там работал в одном сыскном агентстве до тех пор, пока какой-то парень не пристрелил помощника Слима Монти Келлза. Он тогда прислал мне телеграмму и я приехал сюда.
– А почему вы его зовете Слим[1]?
Николз улыбнулся.
– А он такой. Его вынуждают быть таким. Он через все что хочешь может пройти насквозь или обогнуть, или подлезть снизу. Есть только одна вещь, где его можно подловить, – Николз сделал мрачную мину, – и это меня сейчас сильно беспокоит…
– Я бы заказала кофе. – Она стала снимать перчатки. – Пожалуйста, скажите мне, Винди, – промурлыкала она ангельским голосом, – что вас беспокоит.
Николз посмотрел в окно. На его лице появилась озабоченность, смешанная с некоторым сомнением. Николз был очень хорошим актером. Это качество могли распознать в нем немногие, а если и распознавали, то было уже слишком поздно.
Он посмотрел на нее долгим, изучающим взглядом и затем серьезно произнес:
– Кларисса, я очень привязан к Слиму. Для этого парня я могу сделать все, что угодно. Для меня он самый лучший малый в мире… и я просто не хочу, чтобы ему было плохо.
Большие глаза Клариссы стали еще больше. Она сложила ладони и перегнулась через стол.
– Но это же чрезвычайно интересно. Я заинтригована. Пожалуйста… скажите мне… кто собирается причинить вред мистеру Калагэну?
Николз глубоко затянулся табачным дымом, медленно выпустил его из уголка рта и спокойно произнес.
– Это можете быть вы…
– Боже! – воскликнула Кларисса, – как здорово! А почему это могу быть я?
Николз затушил сигарету решительным жестом. На его лице было выражение человека, принявшего окончательное решение, и, смотря ей прямо в глаза, очень медленно он произнес:
– Кларисса,… Я хочу вам кое-что сказать. Но если вы меня когда-нибудь выдадите, то я перережу ваше симпатичное горлышко от уха до уха. Слим без ума от вас. Вам понятно? Как только он увидел вас вчера вечером, он сразу же потерял голову. А вы имейте в виду, что к этому парню женщины липнут, как мухи, а он просто не обращает на них внимания. Когда дело касается женшин, он как холодильник. Поэтому, если ему понравилась какая-нибудь женщина, то она от счастья должна поднять на мачту все флаги и дать в свою честь салют наций.
Он грустно пожал плечами.
