II
Помощник комиссара сказал:
– Добрый день, Дугал. Как идет дело Веннера? Садитесь.
Дугал сел.
– В настоящий момент, сэр, я считаю состояние дела неудовлетворительным. Но когда оно пройдет определенную точку, – печально улыбнулся он, – будет, возможно, немного лучше.
Гроган спросил:
– Получили что-нибудь в отеле 'Сэйбл'?
Дугал кивнул.
– О'Дэй говорил правду. Я ездил в гараж, где занимались машиной неизвестного – ныне уже известного. С машиной возился сын хозяина, который обычно занимается ремонтными работами. И по странному стечению обстоятельств, он видел Нидхэма – человека, который вместе с Мерис Веннер проехал по дороге от отеля к главному шоссе. Отель стоит на развилке трех дорог. Этот паренек несколько дней жил в отеле, поскольку в доме у них были гости. Случайно он вышел из задней двери отеля как раз в тот момент, когда миссис Веннер и Нидхэм направлялись на главное шоссе. Он, конечно же, узнал машину и сказал мне, что водитель проехал совсем близко от него. Это был мужчина с худощавым лицом и седыми волосами. Не О'Дэй, по его словам. О'Дэя он хорошо помнит, ведь тот дал ему пять фунтов за записку.
Помощник комиссара кивнул.
– Что ж, для миссис Веннер все это не очень-то хорошо, не так ли? У вас есть какие-нибудь соображения насчет игры, которую она ведет? Есть ли у вас какая-нибудь теория, объясняющая как Нидхэм оказался впутанным в это дело?
Дугал ответил:
Инспектор Дугал вошел в свой кабинет, повесил на вешалку темно-синий плащ, поставил зонтик на подставку, набил свою трубку и закурил.
Несколько минут он сидел за столом и курил, потом вспомнил, что забыл снять шляпу. Вздохнув, он повесил ее на место. Затем позвонил и спросил, свободен ли помощник комиссара. Через две минуты раздался ответный звонок. Девушка сказала:
– Если вы хотите видеть мистера Грогана, мистер Дугал, то он у себя.
– Благодарю вас, – сказал Дугал.
Он пошел по коридору, выбил трубку и убрал ее в карман пиджака.
– В данный момент я стараюсь воздержаться от теорий, сэр. Я пытаюсь сосредоточиться на фактах. И у меня есть один добавочный факт. Веннер тоже побывал в отеле 'Сэйбл'. Он тоже говорил с этим парнем и знал, что не О'Дэй был в отеле с его женой.
– Что ж, теперь у вас есть кое-что против Мерис Веннер, – сказал помощник комиссара. – Собираетесь с ней повидаться?
– По всем правилам мне бы следовало немедленно отправиться к ней, сэр. Я ведь могу предъявить ей изрядный счет, не так ли? Она рассказала своему мужу дутую, выдуманную историю. Но я думаю пока оставить ее в покое… Видите ли, я очень интересуюсь О'Дэем.
– Я могу вас понять, – сказал помощник комиссара. – Но если он не связан с делом в отеле 'Сэйбл', его положение намного улучшилось.
– Я совершенно уверен, что он не имеет никакого отношения к этому убийству, сэр. Я отдал на экспертизу записки, и наши люди сказали, что обе они написаны одним и тем же лицом. Но меня заинтересовало содержание записки, оставленной Нидхэмом на квартире О'Дэя. Вы помните, когда я занимался О'Дэем, мы установили, что в прошлую субботу он был на скачках в Пламптоне. Вернувшись домой, он обнаружил записку Нидхэма, оставленную для него. В этой записке говорилось, что Нидхэм пробыл несколько недель в Англии. В ней не объясняется, почему он отложил попытку увидеться с О'Дэем до последнего момента, до того дня, когда ему нужно было уезжать в Африку. А мне бы хотелось найти объяснение этому. В этой записке говорится о том, что вся история, которую О'Дэю надлежит расследовать, изложена в письме, оставленном в конторе О'Дэя. Думаю, что если бы мне удалось прояснить эту часть истории, все остальное тоже стало бы более ясным.
Поэтому сегодня утром я пошел в контору О'Дэя и виделся там с его секретаршей, мисс Трандл, очень умной девушкой.
Дугал мрачно улыбнулся.
– Я был очень любезен с ней, – продолжал он. – И я был рад сообщить ей, что положение ее шефа значительно улучшилось – я имею в виду наше к нему отношение. Я почти все рассказал ей о том, что делал после моей беседы с О'Дэем и попросил ее рассказать мне подробно, что же произошло в субботу.
И она рассказала мне. Она описала Нидхэма, ее описание совпадало с тем, что дал служащий гаража и сам О'Дэй. Оказывается, полковник Нидхэм пришел в контору и, убедившись, что поговорить с О'Дэем не удастся, написал ему длинное письмо и положил его в большой конверт. Он отдал его мисс Трандл для передачи О'Дэю. Больше никого в конторе не было. Она положила конверт на свой письменный стол и вышла, чтобы выпить кофе и купить флакон жидкости для волос. Покупку она сделала в это время потому, что магазин должен был закрыться. Уходя, она заперла дверь.
Вернувшись в контору, она убрала конверт с письмом в ящик письменного стола О'Дэя. Этот ящик используется в качестве почтового – она оставляет там для него записки. Потом она заперла контору и ушла домой.
Когда она пришла на работу в понедельник утром, ящик был взломан, а письмо, оставленное Нидхэмом, очевидно, сожжено в металлической пепельнице, стоявшей на столе О'Дэя. Придя в контору в понедельник утром, О'Дэй не был удивлен, так как уже успел побывать там сразу после того, как прочел письмо Нидхэма, оставленное у него дома.
Помощник комиссара сказал:
– Понятно. Значит, кто-то пробрался в контору и сжег письмо Нидхэма. Кто же это был, по вашему мнению, – Веннер?
Дугал пожал плечами.
– Не имею ни малейшего понятия, сэр.
Он улыбнулся, и Гроган подумал, что еще никогда не видел у него такой мрачной улыбки.
– В истории с сожженным письмом есть какая-то хитрость, – сказал Дугал.
– Какая же?
Помощник комиссара сидел в кресле, удобно откинувшись на спинку. Он любил слушать Дугала. Логика мышления Дугала вызывала в нем искреннее восхищение.
– Я заглянул в пепельницу, стоявшую на письменном столе О'Дэя, – продолжал инспектор. – Эту пепельницу с субботы не чистили, то есть со дня сожжения письма. Я хочу сказать, что когда убирали кабинет, то просто высыпали пепел из пепельницы, а саму ее не чистили. Так что на дне осталось несколько частиц сгоревшей бумаги.
– Вот как? – сказал Гроган.
– Лишь для того, чтобы, как говорил Шекспир, превратить простую уверенность в двойную, я взял с собой пепельницу и, сэр, хотите верьте, хотите нет, но бумага, сожженная в пепельнице, не была письмом, оставленным Нидхэмом.
– Неужели? – сказал Гроган. – Значит, и здесь был какой-то подвох. Вы проверили?
Дугал кивнул.
– Мисс Трандл сказала мне, что дала Нидхэму блокнот с очень толстой писчей бумагой. Она дала мне
