– Напиши ему записку, Мэйбл, – сказал он. – Поставь наверху 'Лондон, воскресенье' и пиши…
Он стал диктовать ей.
'Огромное спасибо за то, что ты так добро ко мне. Я знала, что смогу положиться на тебя, если будет нужно. Я сейчас уезжаю, но наверно недолго пробуду в отъезде. Надеюсь, ты понимаешь причину, особенно, если я напомню тебе, что каждое дело имеет свою оборотную сторону. Но я собираюсь вскоре увидеться с тобой и не потому, что хочу о чем-нибудь просить тебя, а потому, что тебе следует узнать одну-две вещи, о которых ты еще не знаешь. При возможности я тебе позвоню во время ленча или обеда, когда тебя наверняка застанешь. Я назовусь миссис Уильяме. Еще раз спасибо.
Мэйбл вручила О'Дэю записку. Он прочел написанное.
– Теперь надпиши конверт, – сказал он. – Адресуй его в 'Сплендид'. Припиши 'Личное'.
Она сделала все, что он сказал и передала ему конверт. О'Дэй положил письмо в конверт, наклеил марку и попросил Мэйбл опустить его в ящик.
Она сказала:
– Надеюсь, что все будет о'кей. Иногда мне бывает как-то не по себе, Терри. Но знаешь, я надеюсь, что в случае чего, ты меня вытащишь.
– Тебе не следует беспокоиться, Мэйбл. Все будет хорошо.
– Самое смешное, что я тебе верю. Во всяком случае, я на это надеюсь. Итак, что дальше?
– Пока ничего. Иди домой и отдыхай. И держись веселее. Тебе нужны деньги?
Она покачала головой.
– Пока не нужны. Ты знаешь, я всегда была бережлива.
– Хорошо. Рассчитаемся с тобой, когда работа будет закончена. Поезжай домой, Мэйбл. Я позвоню, если ты мне понадобишься.
Он проводил ее до двери и сказал:
– Если ты встретишься с полицейским инспектором Дугалом, и он захочет знать, где ты была, скажи, что ездила к своей бабушке в Скат или еще куда-нибудь подальше, куда бы ему не так легко было добраться. Пока, Мэйбл.
Он закрыл дверь, вернулся в гостиную на тахту и потянулся. Положив под голову диванную подушку, он задремал в ожидании звонка инспектора.
В шесть часов он встал, разделся, принял душ и снова оделся. Смешал себе порцию мартини, выпил. Зазвонил внутренний телефон. О'Дэй снял трубку. Звонил Симонс.
– К вам пришел джентльмен, который уже приходил раньше, сэр, – мистер Дугал.
– Пусть поднимается, – сказал О'Дэй.
Он подождал минуту, потом открыл входную дверь. Дугал шел по коридору.
О'Дэй спросил:
– Ну, как дела?
Дугал улыбнулся.
– Неплохо. У меня есть для вас хорошие новости.
О'Дэй закрыл дверь и провел гостя в гостиную.
– За это стоит выпить. Значит, вы проверили эту историю с отелем 'Сэйбл' и убедились, что я говорил правду. Нидхэма кто-нибудь видел?
Дугал кивнул. Он положил зонтик и шляпу на стул, расстегнул плащ и сел. О'Дэй протянул ему бокал виски с содовой и смешал другую порцию для себя.
Дугал сказал:
– Работник гаража – сын хозяина, который занимается ремонтом машин, – видел Нидхэма, когда тот уезжал. Его описание совпадает с тем, которое дала ваша секретарша, мисс Трандл.
О'Дэй поднял брови.
– Значит, вы были у меня в конторе? Ну и как?
– Неплохо. Однако, если вы не возражаете, мистер О'Дэй, я бы хотел, чтобы вы сообщили мне немного больше, чем в прошлый раз.
– Почему бы и нет? – ответил О'Дэй. – Но вначале вы могли бы мне кое-что объяснить. Вы хотите получить у меня сведения как у подозреваемого или как у находящегося вне подозрений?
О'Дэй улыбнулся.
– Я хотел бы это знать для собственного спокойствия.
– Послушайте, – ответил Дугал. – Я мог бы только повторить вам, что не думаю, что вы убили Веннера. Честно говоря, с вами в этом деле мне все вполне ясно, за исключением некоторых деталей.
Я бы просил вас рассказать мне о том, что случилось, когда в прошлую субботу вы вернулись к себе домой и обнаружили записку полковника Нидхэма – ту, что вы мне дали. В ней говорилось о том, что вам оставлено письмо с инструкциями и семьсот пятьдесят фунтов.
О'Дэй спросил:
– Почему вас это интересует? Знаете, в моей профессии существует правило: дела клиентов обсуждению не подлежат.
Дугал сказал:
– Досадно. Но, как вам известно, мистер О'Дэй, при расследовании убийств любые правила могут нарушаться. Я не прошу вас говорить что-либо себе во вред. Полицейский не должен задавать подобные вопросы, а если такой вопрос все же поставлен, вы вовсе не обязаны на него отвечать. Но если бы вы рассказали мне о том, о чем я вас просил, то многое облегчили бы для меня. Может быть, после вашего рассказа, я бы объяснил вам, почему это меня интересовало.
О'Дэй сказал:
– Хорошо. Я полагаю все будет о'кей. Когда я вернулся домой и прочел записку Ники Нидхэма, мне стало интересно, о чем идет речь. Насколько я понял, дело было очень необычное. Где-то в Суссексе живет леди, которая, как считает Нидхэм, нуждается в помощи. Ведь при нормальных обстоятельствах к детективам не обращаются, не так ли?
– Конечно нет, – согласился Дугал.
– Итак, – продолжал О'Дэй, – мне стало очень интересно. Я сел в машину и отправился к себе в контору. Идя по коридору, я заметил, что кто-то оставил в конторе свет.
Дугал спросил:
– Это было странно, не правда ли?
– Я тоже так подумал, когда узнал, что случилось. Оставить в конторе свет было лишь уловкой, не так ли?
– Вероятно, так, – сказал Дугал. – Можно предположить, что неизвестный забрался туда с наступлением темноты, когда свет был необходим.
– Совершенно верно. Однако неизвестный был там не в темное время. Я бы сказал, что это случилось днем.
– Я тоже так думаю, – сказал Дугал.
– Послушайте, инспектор, если вы все знаете, зачем спрашивать меня?
– Я знаю очень мало и поэтому спрашиваю вас. У меня просто есть кое-какие догадки. Вы сами, должно быть, строили догадки.
– Ну еще бы, – сказал О'Дэй. – Итак, я приехал к себе в контору. Я знал, что Нелли Трандл должна была положить письмо Нидхэма в тот ящик, который мы называем ящиком для виски – кстати, там обычно нет никакого виски. Она, как всегда, заперла этот ящик, но кто-то его взломал, вынул конверт, содержащий, как я понимаю, длинное письмо и деньги. Неизвестный сжег письмо, а деньги, видимо, положил в карман. Потом неизвестный ушел.
Дугал сказал:
