— Вот здорово! Подумать только, возможно, никто не спал там уже тысячу лет.
Оглушительный хохот Джонатана нарушил тишину.
— Мне жаль портить тебе удовольствие, но я спал там в детстве.
Либби презрительно махнула рукой:
— Это совсем другое дело!
— Конечно. Совсем другое дело.
Либби почувствовала, что краснеет.
Глава 7
Скоро перед входом в самую просторную пещеру весело запылал костер. Джонатан бросил Либби одеяло и взял все хлопоты по приготовлению ночлега на себя.
— Подложи под голову седло, и тебе будет удобно спать.
Он, как всегда, оказался прав. Либби было тепло и уютно, к тому же Джонатан оказался отличным поваром. Она никогда не думала, что ей могут понравиться мясо и бобы, приготовленные на открытом огне, но, тем не менее Либби даже попросила добавки и вместе с Джонатаном смеялась над старыми ковбойскими байками, которые он ей рассказывал.
После ужина Джонатан пошел посмотреть на лошадей и не вернулся. Возможно, он решил переночевать в другой пещере, сонно подумала она. Сладковатый запах горящих поленьев приятно щекотал ноздри. Ночью Либби проснулась, разбуженная воем какого-то дикого животного и испуганным ржанием лошадей. Джонатан вышел их успокоить, и вскоре хруст камней под их копытами прекратился.
Когда Либби пробудилась утром, костер уже потух. В пещеру светили слабые лучи солнца. Она все еще не могла привыкнуть, что здесь один чудесный день сменялся другим, и не было ненастья и затяжных дождей. В утреннем свете тускло сияло золотое покрытие стен пещеры. Либби подошла поближе, очарованная изображениями на дальней стене. К символу солнца шагали десятки початков кукурузы, превращавшихся в людей под пристальным взглядом Земли, соблазнившей Солнце.
История, изображенная на стенах, гласила, что странные кукурузные люди дважды исчезали с лица земли, потому что слишком возгордились и бросили вызов богам. Но каждый раз боги прощали их, и ряды кукурузы снова превращались в людей с перьями в волосах и вооруженных луками.
В этот момент в пещеру вошел Джонатан.
— Ты знал, что произошел от кукурузы? — спросила Либби.
— Местные жители так говорят. Можно сказать, что они людоеды, потому что едят ужасно много маиса! Готова завтракать?
Либби кивнула:
— У нас что-нибудь осталось?
— Конечно! Думаешь, мы вчера все съели? — Джонатан весело рассмеялся. — Я никогда не отправляюсь в поездку без припасов. Особенно в это время года, когда то и дело случаются паводки. Разведу костер и сварю кофе.
Либби принялась собирать ветки для костра. Из притороченной к седлу сумки Джонатан извлек банку консервов и ловко открыл ее. Скоро вскипела вода для кофе, и он выложил мясо в сковороду, смешав его с бобами.
— Я раньше никогда не ходила в походы, — застенчиво призналась Либби. — И мне это нравится!
— Так был завоеван Дикий Запад!
Либби, улыбаясь, легла на землю и следила за скупыми, проворными движениями Джонатана.
— А их песни? — спросила она.
Он серьезно взглянул на нее:
— Все-таки хочешь попробовать написать музыку к фильму?
Либби пожала плечами:
— Да.
— У тебя нет выбора. Ты больше не сможешь выступать.
Либби вспыхнула:
— А вдруг когда-нибудь смогу?
— Не обманывай себя. Ты больше не будешь профессиональным музыкантом, так что лучше займись чем-нибудь другим. Я поговорю со Стивеном.
— Нет, я сама с ним поговорю!
Джонатан разложил еду на две тарелки.
— Хорошо.
Либби с жадностью набросилась на еду. Джонатан ничего не смыслил в музыке, и она не собиралась выслушивать от него лекции.
Он критически наблюдал затем, как Либби седлает лошадь, и она была рада, что с успехом справилась с этой задачей.
— На этот раз путь не покажется таким длинным, — успокоил ее Джонатан.
— И все же его стоило совершить! Иначе я не увидела бы эту долину.
На полпути Джонатан спешился и повел обеих лошадей под уздцы. Либби следовала за ним, незаметно разминая левую руку, которая сильно затекла и начала болеть. Либби понимала, что Джонатан прав — она больше никогда не будет играть, как бы ни пыталась. Ее рука уже утратила ту подвижность, которая была необходима для исполнения длинных и сложных пассажей. Лучше ей действительно попробовать сочинять музыку. Звуки пустыни, кактусы и странные индейские песни, когда-то звучавшие в этой долине, давно ждут часа, чтобы вылиться в мелодию. Как только они вернутся на ранчо, Либби поговорит со Стивеном. Он выслушает ее и позволит попробовать.
Внезапно Джонатан обернулся:
— Все в порядке? Сейчас начнется равнина, так что приободрись!
Либби улыбнулась:
— Тебе не стоит обо мне беспокоиться.
— Правда? Не знаю, кто тебе внушил, что ты такая независимая и можешь сама о себе позаботиться.
Либби понимала, что он ее поддразнивает.
— Это легко объяснить. Невозможно провести всю жизнь на сцене и не закалиться. Кроме того, игра на пианино — это тяжелый физический труд, поэтому я никогда не болею.
— Я имел в виду совсем другое. — Джонатан помог ей сесть в седло.
Либби молча следовала за ним, думая о том, что сможет прийти в себя после этой поездки только через несколько дней. Втайне она надеялась получше узнать Джонатана. Ведь кто-то же должен был сделать первый шаг, чтобы разрешить эти странные отношения! Либби казалось, что они могут привести только к несчастью, ведь нельзя же ей вечно быть гостьей на ранчо. И потом она не знала, что Джонатану от нее нужно. Было унизительно думать, что может быть не нужно ничего. Либби совсем его не знала и в то же время переживала, что он не делал попыток к сближению. С одной стороны, она страшилась, что Джонатан захочет сделать их брак настоящим, а с другой — боялась, что этого может вовсе не произойти. И в то время, как Либби не переставала переживать, Джонатану, казалось, было абсолютно все равно.
Когда они подъехали к разлившейся за ночь реке, вода уже спала и о бурном потоке напоминали лишь редкие лужи в трещинах желтой земли, разъезжавшейся под копытами лошадей и мгновенно заляпавшей ботинки и брюки.
— Куда делась вода? — спросила Либби, пораженная такой странной и мгновенной метаморфозой.
— Ушла, — усмехнулся Джонатан. — Ливневые паводки нередки в этих краях. Даже крупные дороги порой становятся из-за них непроходимыми. Нам повезло, что этот паводок был не очень сильный! Иначе пришлось бы оставаться на той стороне несколько дней.
