Жаль, – они ей даже начали нравиться.
– Пересчитайтесь, – бросила девушка. – И скажите, в каком порядке вас пристрелить.
Будь рядом старый Картограф, и видь он всю эту сцену, – а его там, конечно, не было, – он бы пожал плечами и сказал:
– Странная ты. Могла бы прикончить их, когда они только вышли из Алькова.
Потом он коснулся бы плеча Оксаны, и показал на куртки трех незнакомцев.
– Видно же, что это бандиты. Сталкеры такого не носят. Все в дырках и слишком грязное. С мертвецов поснимали. И твое шмотье тоже оприходуют, не волнуйся. Так чего ты стоишь? Стреляй!
А Оксана могла ответить:
– Но вдруг ты ошибаешься? Что, если это просто бедные сталкеры-неудачники?
– И такое может быть, – согласился бы Картограф. – Но есть ли смысл гадать, кто здесь плохой, кто хороший? Просто мочишь всех, и не ошибешься.
Наверное, старик был бы прав.
Но Картографа рядом не оказалось, – да и Оксана все равно не стала бы следовать его мудрым советам.
– В сторону, парни, – сказала она.
Незнакомец взмахнул рукой.
Тонкая сеть вспыхнула в воздухе, над головой Оксаны. Прозрачная паутинка упала на девушку, и накрепко сковала ее.
– Теперь ты отдашь нам все, что у тебя есть, – сказал мародер.
Оксана дернулась.
Девушка лежала на земле. Сеть-паутина накрепко сковала ее. Прозрачные нити казались тонкими, невесомыми, – но порвать их было невозможно.
Несколько секунд Оксана билась, пытаясь вырваться.
– Не стоит, – хмыкнул бандит. – Чем сильнее ты трепыхаешься, тем крепче стягивается сеть.
Мародеры окружили девушку.
– Хорошая сетка, – заметил главный налетчик. – Но требуется немного времени, пока развернется.
– Что вам нужно? – глухо спросила Оксана.
– Деньги, – сказал бандит. – Твое оружие. Но главное… Мне нужна новая рука.
Он осторожно расстегнул куртку. Лицо налетчика исказилось от сильной боли.
– Помоги мне, – хрипло приказал он.
Его товарищ помог ему снять ветровку. Толстая рубаха была обрезана по плечо.
Кожа на правой руке покрылась гнилыми струпьями, в ней набухали белые прозрачные коконы. Внутри шевелились жирные, уродливые личинки.
– Мы их пытались вывести, – глухо сказал налетчик. – Заживо вырезали. Железом раскаленным припаливали. Электричеством.
– Кислотой, – подсказал другой.
– Да, вот Томми придумал обливать кислотой. Ни хрена. Одни дохнут и сразу же новые появляются.
Он закусил губу.
– Проще их оставить в покое…
– Что ты хочешь сделать? – воскликнула девушка.
– Давай, – кратко приказал главарь.
Его товарищ поставил футляр на землю. Открыл, – там оказалась небольшая бензопила.
– Режь, – приказал налетчик.
Он медленно опустился на колени. Третий бандит подал ему небольшую, обструганную палку. Мародер взял ее в зубы.
– Только быстро, – велел он. – И не отхвати мне полплеча, как в прошлый раз.
– Ясно, босс.
– Что?.. – прошептала девушка.
Завыла, кружась острыми зубьями, бензопила.
Главарь наемников крепко закрыл глаза, и сжал зубы.
– Ну прости, брат, – бросил его товарищ.
Быстрым, четким движением отпилил ему руку по локоть.
Искалеченный мародер выл и плакал от боли. Черная, вонючая кровь хлынула из огромной раны. Никто не двигался. Через пару секунд влага очистилась, стала алой.
Кожа на ране стала стремительно нарастать.
– Черт, черт, черт… – бормотал Однорукий.
Гнилой обрубок упал на сухую землю.
Он задымился, изошел гноем. Глухо и злобно засуетились личинки в прозрачных коконах. Густой, терпкий дым поднялся над отпиленной рукой, – и она растаяла, обратившись в вязкую, смердящую лужу.
– Я знаю, кто вы, – тихо сказала Оксана.
– Знаешь? – прошептал Однорукий.
– Кровь маракуйи. Бессмертие. Вы те, кто не умер после глотка…
– Бессмертие?
Однорукий поднялся.
Его лицо мелко дрожало от боли.
– Только вот никто не сказал, какую цену нам придется платить… Эти твари…
Он взмахнул здоровой рукой.
– Эти сучьи кустяшки! Нам в кровь попали их яйца. Они как осы. Жрут свои жертвы заживо.
Однорукий шагнул к Оксане.
– Ты знаешь, что Дарвин верил в Бога?
Лицо мародера скорчилось.
– Я ведь и сам был ученым, котеночек. Много лет назад. В другой жизни…
Он склонился над девушкой.
– Хочешь знать, как Чарльз Дарвин понял, что Бога нет? Он узнал про привычки ос. Их личинки… Эти паскудные твари, они сжирают жертву не сразу. Долго. Несколько лет. Кусок за куском. А та, все это время, остается жива. Все чувствует. И знаешь, что самое смешное?
Его плечо дернулось.
Видно, хотел вытереть лицо той рукой, что ему только что отпилили.
– Личинка! Та самая тварь, что медленно пожирает жертву, – она же не дает ей подохнуть. Вот в чем сила этой неуязвимости. Твари сохраняют нам жизнь, чтобы жрать нас дальше.
Он вскинул руки.
– И Дарвин сказал – не верю. Не верю, что добрый и милосердный бог мог создать такое чудовище. С тех пор он больше никогда не говорил с Господом.
– Зачем вам я? – спросила Оксана.
– Знаешь… Я мог бы отпиливать от себя, кусок за куском. Но тогда ведь ничего не останется. А если пришить мне новую руку… Она скоро прирастет. Дай только чуть-чуть я приду в себя. Телу надо восстановиться.
– Это тебя излечит? – спросила девушка.
– Нет…
Лицо мародера, словно трещина, исказила усмешка.
– Эти личинки в крови. Плавают, и ждут своей очереди. Но если мне пришить твою руку… Где-то полгода она еще сумеет служить. Потом придется искать нового донора…
Он бессильно скрипнул зубами.
– Жаль, что от человека можно отпилить только один кусок. Мы пытались. Много. Рука, нога. Половинка черепа. Вторая уже не прирастет. Черт его знает, почему. Может, в нас есть только одна искорка жизни, и отдать ее можно только раз…
