– Лишить тебя невинности тоже было нелегко, – фыркнула девушка. – Но я справилась. Майкл, если ты будешь ехать так медленно, мне проще пойти пешком.
– Я не собираюсь трястись, как коктейль в шейкере.
Невысокое строение словно вырастало из обочины дороги, отбрасывая на камни тупую тень.
– Не знал, что здесь есть закусочные на вынос, – заметил я, оценивая разделяющее нас расстояние. Франсуаз присмотрелась.
– А шлагбаум для того, чтобы никто не подавился?
Двухэтажное здание было сложено из серого кирпича. Плоская крыша делала его похожим на дзот.
К маленькой узкой деревянной двери вели четыре ступени. Черно-белый брус шлагбаума тянулся от строения поперек узкой дороги, на другой стороне привязанный веревкой к столбику.
Два человека в серо-зеленой форме стояли за шлагбаумом, и по металлическим эмблемам на их одежде можно было понять, что они из ведомства безопасности.
– С каких пор здесь ввели военное положение? – вполголоса спросила Франсуаз
– Всего лишь патрульный пост, – ответил я. – Будке, по крайней мере, два десятка лет. Не о чем беспокоиться.
– Да? – спросила девушка.
– Поверь мне, – произнес я.
Один из военных подошел к середине шлагбаума. Знаков различия на нем не было, как не было их ни на одном сотруднике безопасности по эту сторону границы.
Но он не носил автомата с деревянным прикладом, а только пистолет в расчехленной кобуре. Это значило, что перед нами офицер; пока солдаты сражаются с врагом, обязанность офицера – бегать между ними и беспорядочно кричать. Поэтому им не выдают штурмовых винтовок.
– Надо было объехать пост, – сказала Франсуаз. Я начал улыбаться офицеру еще задолго до того, как он смог нас расслышать.
– На сотни миль вокруг открытая пустыня, – тихо ответил я. – Или следовало прорыть подземный ход?
– И все же мне это не нравится.
– Расслабься, кэнди. В этой стране нас еще не объявили в розыск. Это не сложнее, чем проехать мимо детского сада.
Я остановил джип перед линией шлагбаума и улыбнулся офицеру еще шире, чем до того.
Человек с пистолетом поднял руку в знак приветствия.
Сперва это меня озадачило, но потом я понял, что он выставляет ладонь вперед, преграждая нам путь.
– Это закрытая зона, сеньор, – сказал он тоном, который если и допускал возможность обсуждения, то только за запертыми дверями карцера. – Вам придется повернуть обратно.
– Впереди только крестьянские деревни, – горячо зашептала мне в самое ухо Франсуаз. – Там нет ничего секретного.
– А еще впереди тюрьма Сокорро. И те, кто живет вокруг нее, такие же пленники, так как слишком много видели, – тихо ответил я. – Офицер, разумеется, нам известно, что это закрытая зона.
Я бросил ободряющий взгляд на Франсуаз, как бы давая понять, что нет никаких причин бояться.
Офицер не был жизнерадостным человеком и встретил мою улыбку хмуро, на его лице не дрогнул ни один мускул.
– Мы направляемся именно туда.
Я засунул руку во внутренний карман и вынул маленькую синюю книжечку, затянутую в прозрачный пластик.
– Сенатская комиссия Аспоники, – представился я. – По надзору за федеральными тюрьмами.
Офицер взглянул на меня, как посмотрела бы сторожевая собака на воробья, явившегося инспектировать ее службу.
– Мы – независимые эксперты, выделенные эльфийским правительством, – продолжал я.
Франсуаз сложила губы бантиком, как делает всегда, когда хочет показать, до какой степени ей отвратительны моя ложь и мое притворство.
Но я знаю, что ей нравится.
– Наша цель – обследовать данную закрытую зону в связи с выдвижением коменданта тюрьмы на пост губернатора штата.
Я полагал, что хоть теперь моя широкая улыбка вызовет отклик в сердце постового офицера, но он оставался мрачен, как прежде.
Я протянул ему удостоверение, он со снисходительной миной раскрыл его. Поскольку улыбаться еще шире было уже просто невозможно, не превратив своего лица в неприятную комическую маску, я приподнял брови.
– Сенатская комиссия? – отрывисто спросил офицер.
– Как видите, – жизнерадостно ответил я. Он кивнул, тяжело, словно через силу.
