перевел взгляд на мою окровавленную голову.
— Как тут у вас идут дела? — спросил он.
— Я хочу, чтобы он молил меня о пощаде.
— Что же, желаю удачи. Дайте знать, когда увозить труп.
Я знал, почему меня развязали. Кирату — садист, он не получил бы полного наслаждения, будь я связан во время пытки. И с развязанными руками я теперь никакой опасности не представлял — слишком ослабел от жестоких побоев и потери крови. Его глазки радостно вспыхивали при виде моей беспомощности.
— Долго будешь меня мучить, сукин ты сын! — простонал я, желая взбесить его, чтобы он поскорее меня прикончил. Надежд выбраться отсюда живым никаких…
— Чей-чей сын? — завопил Кирату и заехал мне рукояткой между ребер. Я умолк, уже не чувствуя больше боли.
— Позовете, когда настанет мой черед, — буркнул Луиджи и пошел к двери.
— Где босс?
— Уже уехал. Мы грузим в машину бумаги, отвезем их на новое место, а потом вернемся за жмуриком.
Он бросил косой взгляд в мою сторону и захлопнул за собой дверь. Все, подумал я, участь моя решена.
— Слыхал, ублюдок? — осклабился Кирату. Господи, подумал я, такие мерзавцы вообще не должны рождаться на свет! — Теперь мы одни, ты да я.
Я попытался отползти в сторону, но из этого ничего не получилось. Казалось, у меня все кости перебиты.
— Ты дерьмо, Кирату! — прошипел я. — Трусливое дерьмо!
В ответ он захохотал, отер пот со лба, потом внезапно посерьезнел.
— Ну все, крепкий орешек, шутки в сторону. Теперь за дело. У меня есть верный способ лишить тебя мужества, тогда уж запоешь иначе, не то что башмаки мои будешь лизать…
Из последних сил я плюнул в его сторону, но промахнулся. Он снова ткнул меня дулом под ребра.
— Получай, легавый! — Он опять занес руку для удара, и тут мне представился последний шанс на спасение. Неважно, если я при этом погибну, ничего это не меняет. Я и так уже практически труп. Кирату не сомневался, что без труда со мною справится после тех избиений, которым я подвергся, да к тому же я все еще находился под действием пентатола. Не успела серебряная рукоять опуститься мне на голову, как я перехватил его руку. Оружие упало на пол. Кирату поспешил его подобрать, и я понял, что теперь мне действительно конец. Собрав всю свою волю, я набросился на него, но Кирату, успев снять пистолет с предохранителя, уже наставил на меня дуло. Раздался выстрел, на меня пахнуло жаром от пули, пролетевшей в считанных миллиметрах от моего виска. Второй выстрел снова был неточен. И тут я почувствовал, что Кирату не может в третий раз нажать на курок. Господи, взмолился я про себя, не оставь меня, придай мне сил, хотя нужны они мне на не слишком праведное дело. Кирату все давил на спусковой крючок, когда я, с хрипом выдохнув воздух, умудрился повернуть дуло пистолета в его сторону. В этот момент раздался выстрел, я услышал удивленный возглас и стон Кирату. Выронив оружие, он повалился на пол, из дыры в его рубахе хлынула кровь, он уставился на нее застывшим взглядом, судорожно пытаясь зажать рану пятерней.
— Что здесь происходит? — Обернувшись, я увидел на пороге Макса. Мы оба потянулись за пистолетом, но тут снаружи в комнату долетел вой сирены. — Что за черт! — завопил Макс и бросился наутек. Шатаясь, я побрел к двери, но на самом пороге боковым зрением заметил какое-то движение справа от себя. Я едва успел узнать сомалийца, тут на голову мне обрушилась дубинка, и я повалился на пол, погружаясь в благостное забытье…
Я лежал на койке военного госпиталя в Буре с замотанной бинтами головой. Меня привезли сюда два дня назад, теперь я чувствовал себя почти совсем сносно и с нетерпением ждал, когда меня выпишут. Судя по настенным часам, через пять минут наступит отведенное для посетителей время. Третий день, что я здесь, жду этого часа с большим волнением. Моими соседями по палате были полицейский инспектор, пострадавший при серьезной автомобильной аварии, и лейтенант, повредивший берцовую кость во время учений. С обоими мы уже успели исчерпать все возможные темы для разговоров: состояние нашего здоровья, успехи медицины, приблизительные сроки нашего пребывания в больнице. Обсудили внимательных санитарок, поговорили о погоде, видах на урожай, сорняках и гербицидах, о сравнительной мощности различных моделей автомашин, вздорожавшей стоимости жизни, о преступности среди несовершеннолетних, ну и, конечно, о чудесах, творимых хирургами и ортопедами. Оба мне успели изрядно наскучить, и я жил только ожиданием отведенного для гостей часа. Кто придет ко мне, гадал я, какие новости принесут?
Появилась первая группа посетителей, каждый направился к своему больному. Приподнявшись на локте, я уставился на дверь, ожидая своих знакомых. Вот в палату впорхнула Ли, оглянулась, ища меня глазами, и направилась прямо к моей койке.
— Как самочувствие, Кип? — Она принялась раскладывать пакетики и свертки на моей тумбочке. — Хочешь, я почищу тебе банан?
— Спасибо, Ли, я недавно завтракал. Положи в тумбочку.
— Тогда съешь пирожок, теплый еще.
И тут с порога раздался гулкий бас:
— Куда же спрятали моего парня? — Я узнал голос начальника уголовной полиции. С ним был и комиссар. Надо же, какое внимание проявляют ко мне боссы! Поздоровавшись с Ли, они обратились ко мне:
— Молодчина, Кип, отлично сработано, мой мальчик! — воскликнул начальник, и я расцвел в улыбке — меня давно уже никто так не называл. Насчет царапины не беспокойся. Не успеешь оглянуться, — как будешь на ногах и вернешься в строй.
— Спасибо, сэр.
— Ах да, — продолжал начальник, — тебя, безусловно, интересует, чем кончилось дело. Мы почти всех схватили, а те немногие, кто улепетнул, вскоре тоже будут в наших руках. Это твоя заслуга!
— Как все было? — спросил я, и начальник кивнул комиссару, предоставляя ему ответить на мой вопрос.
— Жене скажите спасибо, она отыскала ваш блокнот.
— Да-да, я швырнул его через ограду, надеясь, что утром кто-нибудь из домашних его отыщет.
— Вы перестарались — забросили чересчур далеко, — заметил комиссар. Его обнаружили среди цветов на клумбе.
— Боб нашел, — вставила Ли.
— И мы сразу устремились по следу. Кирату мертв, впрочем, вы, должно быть, и сами это знаете. Сомалиец и двое белых, те, что называют себя Луиджи и Макс, пытались уйти от погони на машине, но врезались в шлагбаум и перевернулись. Луиджи тут же скончался, Макс и сомалиец арестованы.
— Есть еще другие, — озабоченно сказал я.
— Не забивай себе голову, мой мальчик! — воскликнул начальник, и комиссар стал вторить ему:
— Нам про них многое известно, Кип. В разбившейся машине багажник был доверху наполнен изобличающими документами, так что теперь не составит труда всех изловить.
— А их главарь, Макгаффи, где?
— Увы, его и след простыл, ушел от нас.
— Не волнуйся, Кип. — Начальник жизнерадостно потирал руки. — Ты здесь не для того, чтобы о работе думать. Отдыхай, мы не будем тебе мешать. Когда обещают выписать?
— Как будто через пару дней.
— Отлично. Как выйдешь, первым делом загляни ко мне. Надеюсь, смогу порадовать тебя добрыми вестями. Всего хорошего, Кип.
— До свиданья, господа. Спасибо, что навестили.
Когда начальство ушло, Ли придвинулась поближе к моей койке.
— Какие славные люди! — воскликнула она. Я мысленно с ней согласился, но вслух ничего не
