— А к каким выводам пришло следствие?
— О, сплошная баллистика! 'Сейвидж' тридцать второго калибра, 'кольт' сорок пятого калибра. Убийцы не найдены. Дело временно прекращено. На трупе ничего не нашли, только автобусный билет Кампала — Найроби.
— Обычное дело.
— Нам повезло: мы смогли опознать убитого по отпечаткам пальцев. Бенедиктус Мутанга. Тридцатитрехлетний угандиец из Кампалы. Трижды арестовывался в Кении. — Комиссар сделал эффектную паузу и подмигнул мне. Каждый раз за одно и то же: при нем оказывался бханг.
— Торговец наркотиками! — шепнул я, начиная понимать, куда клонит комиссар. — Вы упомянули, что были еще другие, вроде бы связанные с этим случаи, сэр.
— Да-да. — Он заглянул в листок. — В национальном заповеднике 'Цаво' выстрелом в голову с близкого расстояния убит мужчина. Известно, что браконьеры промышляют слоновой костью и целебными рогами. Но с дробовиком на слона не ходят, да и на носорога тоже. И вообще в заповедники категорически запрещается провозить оружие.
Он так на меня посмотрел, будто это я нарушил строжайший запрет, я внутренне съежился под его взглядом.
— Второй труп тоже нами опознан, — продолжал комиссар устало. — Из племени мтаита. Бедняга ехал в Малинди погостить у друзей. Перед отъездом положил в банк четверть миллиона шиллингов, откуда у него такая сумма неизвестно. Но вот стюардесса, задержанная в аэропорту Найроби с травкой, показала, что именно этот мтаита передал ей наркотики.
— Интересно! — воскликнул я.
Комиссар недовольно фыркнул и посоветовал мне до поры держать свое мнение при себе.
— В папке есть и другие материалы. Возьмите ее с собой, прочитайте, а завтра приходите в это же время — тогда все обсудим. Обратите особое внимание на данные, свидетельствующие о том, что в стране действует целый синдикат по торговле бхангом.
— Слушаюсь, сэр.
— Вам поручается возглавить расследование. Возьмите себе в помощь инспектора Мбуви и сержанта Мачарию. Докажите, что заслуживаете перевода к нам, иначе в два счета отправлю вас скучать на прежнее место.
Внимательно изучив досье, я пришел к твердому убеждению, что действительно у нас в стране орудует организованная группа, занимающаяся контрабандой наркотиков, не брезгующая ни шантажом, ни даже убийствами. Мне досталось трудное и опасное задание. Не ровен час, я сам окажусь их жертвой. В такие минуты я не могу не думать о жене и своих малышах. Страшно представить, что будет, останься Ли вдовой с тремя детьми на руках!..
На следующий день комиссар инструктировал меня целых два часа, я вышел от него в мрачном расположении духа. Судя по всему, преступники создали мощную подпольную группу. В архиве Особого отдела я порылся в делах о ликвидированных в прошлом шайках, но ничего полезного не нашел.
Собрав своих сотрудников, я вкратце ввел их в курс дела. Мы обсудили план действий. Было решено зацепить кого-нибудь из мелких торговцев и через него выйти на крупную дичь. Мои молодцы немедля отправились в город на поиски будущих осведомителей. Я доложил комиссару, что группа приступила к операции.
Мне не терпелось самому прочесать злачные кварталы, где торгуют травкой, но сначала надо дать свидетельские показания в суде, где слушалось дело о взяточничестве.
— Капрал!
— Я здесь, афанде![13] — откликнулся обслуживающий меня водитель.
— Едем во Дворец правосудия.
Выяснилось, что дело слушается в двенадцатом зале, обвинителем на процессе выступает инспектор Вамбуа. Я заглянул в его кабинет, но он, очевидно, уже отправился на заседание. Действительно, я нашел его в зале, где Вамбуа обменивался любезностями с адвокатом Орачагой.
— Доброе утро, инспектор, — приветствовал меня Орачага. — Мой ученый друг говорит, что судья может опоздать.
— Верно, этот судья не слишком пунктуален, — подтвердил верзила Вамбуа. — Сейчас посмотрю в его кабинете. В любом случае постараемся вас не задержать, инспектор. Вы будете первым свидетелем.
— Это если судья пожалует вовремя, — сказал я. — Сами назначают слушание на девять, грозятся наказать опоздавших — и вот, пожалуйста! Наверно, завтракает еще.
— Сколько раз я болтался без дела в этих коридорах в ожидании судьи. Говорят, будет в десять, потом — в одиннадцать, и наконец в двенадцать объявляют, что он вообще сегодня не явится: у него якобы грипп. Как будто нельзя было сразу сказать! Господин прокурор, разузнайте. Может, наш долгожданный судья подал какую-нибудь весть…
Вамбуа пошел справляться о судье, а мы остались с адвокатом вдвоем. Я испытываю органическую неприязнь к представителям этой профессии, в их присутствии мне делается не по себе. Согласен, им тоже надо зарабатывать на хлеб, но мне не по душе, как они это делают.
'На предварительном следствии, инспектор, вы показали, что обвиняемый шагал быстро. Теперь вы утверждаете, будто он шагал очень быстро. Что заставило вас изменить показания?.. Ну же, инспектор, согласитесь, между 'быстро' и 'очень быстро' весьма существенная разница. Да, конечно, мы все субъективны в своих оценках. Я настаиваю на том, что мой подзащитный шел обычным шагом. Свидетель со мной согласен, ваша честь: обвиняемый не бежал, а шел. Теперь, инспектор, поскольку в этом вопросе мы пришли к единому мнению, не согласитесь ли вы и с тем, что… Не хотите же вы сказать, что если человек оглянулся, входя в дом, то этого достаточно, чтобы признать его поведение подозрительным! — Притворно негодует. — Предположим, инспектор, я не утверждаю, что так оно и было, только предположим…'
Предположим, досточтимый защитник, только предположим, что вы таракан, ползающий у моих ног. Только предположим!..
Этот мистер Орачага — еще не худший экземпляр, однако той же породы.
Из-за толстых линз бегающие глазки кажутся чрезмерно большими для его лица. Прямая как палка спина в строгом черном костюме, перекинутая через левую руку мантия — все это производит сильное впечатление. В нагрудном кармане набор разноцветных шариковых ручек: голубая, красная, черная. В портфеле наверняка еще другие…
— Ну как, все за воришками гоняетесь? — спросил он с непринужденной улыбкой, желая поддержать беседу. Меня, однако, бесят такие вопросы, особенно из уст адвокатов.
— Гоняюсь, — ответил я, пряча раздражение.
— Поздравляю с блестящим раскрытием кражи, дело слушалось на днях, польстил он мне. — Уверен, обвиняемый будет признан виновным.
Я ухмыльнулся. Ненавижу лесть, к тому же актер из него никудышный, каждое слово — фальшь. Этот тип, выгораживая матерого бандита, угробившего невинных людей, изобразит его безобидным младенцем. Однажды я вел следствие по делу о целой серии убийств. Себе на беду, преступник оставил всюду отпечатки пальцев и другие изобличающие его улики. При аресте он отстреливался, и тем не менее один видный адвокат охотно взялся его защищать. Обвиняемого все-таки приговорили к смертной казни, и тогда я спросил юриста, чего ради он хлопотал.
'Скажу вам всю правду, инспектор. — В его голосе звучали деланные слезы. — Девять лет я выступаю в суде по уголовным делам и ни разу еще не встречал столь невинно осужденного. Я посетил его в камере, он доверился мне, и я готов поклясться — никакой он не убийца. Можете мне поверить, за девять лет я научился разбираться в людях. Если бы я хоть на миг усомнился в его невиновности, ни за что не взялся бы его защищать. Таковы мои правила. Готов об заклад побиться, апелляционный суд его оправдает. В деле тьма противоречий, полуправды, слухов и эмоций. Все это предубедило суд против моего подзащитного'.
Адвокат заграбастал четыре тысячи фунтов, но бандита в конце концов все же вздернули.
— Судья только что звонил, — объявил подошедший Вамбуа. — Обещает быть к одиннадцати.
Я взглянул на часы: без семи минут десять.
