но Ида Распе – стихийный психолог и лесбиянка с большим опытом – старалась браковать таких заранее.
– То есть их успокаивали, а потом выставляли на улицу?
– Да, вроде того. Собрав кое-какие материалы, мы все-таки смогли встретиться с Катериной Смысловой, уговорили сотрудничать. Дальше стало полегче. Через два дня у нас на руках были довольно веские показания, косвенно подкрепленные документами. С ордером на руках мы поехали в «Детинецъ»…
Отец Сергий шевельнулся, хотел что-то спросить, но воздержался. Впрочем, Артем и так ответил на невысказанный вопрос.
– Это риэлторская группа, которой руководила старшая Распе, Александра. Кстати, в отличие от сестры она совсем не лесбиянка и не помешенная на преклонении, как многие главы сект. Тот же Легостаев из Обращенных, например. Нет, она вполне преуспевающая бизнесвумен, содержала «Сестринство» только в угоду прихотям Иды.
– Неизвестно, кто кого содержал! – вставил Корняков.
– Да, сестрички друг друга стоят. Умеют из всего извлечь выгоду. Так что Савелий прав. – Чернышов усмехнулся, кивнув на бывшего десантника, и продолжил: – Вообще, если б не он, плохо бы нам пришлось.
– Почему? – спросил отец Адриан. – Вы встретили сопротивление?
– Не то слово. Задержание чуть не обернулось побоищем. В офисе Распе-старшей полно наемных охранников, да еще группа для грязных делишек, вроде подставного похищения Оксаны Смысловой, имеется. Обычная прикормленная банда, но Вичкявичус, начальник службы безопасности «Детинца», держал ее в ежовых рукавицах.
– И что? – заинтересованно спросил отец Сергий. – Савелий, сын мой, ты давно не был на исповеди. Не пора ли покаяться за грехи?
– Особых грехов там не было, – ответил за понурившегося Корнякова Артем. – Так… Пострелять пару раз пришлось. Ну… я писал в отчете. Савва схватился сразу с тремя, раскидал их во все стороны, а из подсобки еще человек пять лезут. Вроде в рабочих комбинезонах, похожи на грузчиков, но у каждого в руках цепь или монтировка. И лица такие, что за километр уголовщиной несет. Я и выстрелил. Два раза в воздух им хватило.
– А почему не взяли группу захвата? Или подмогу из наших, северян?
Церковные иерархи никак не могли привыкнуть именовать монахов-воинов «опричниками», как давно уже делали СМИ. Впрочем, Чернышов считал, что скоро начнут. Тяжело идти наперекор всесильному ТВ. Когда каждый день слышишь с экранов одно и то же название, хочешь не хочешь, а начнешь повторять его.
– Моя вина. Честно сказать, я не рассчитывал на серьезное сопротивление. Думал, сами справимся.
– Так и справились! – буркнул Савва. Очень ему не понравилось, что командир взял вину на себя. Ведь это он, Корняков, отговорил Артема вызывать группу захвата. Не по-мужски, мол, штурмовать скопом женское обиталище. Люди на смех поднимут.
– Ну да, – Чернышов кивнул. – С оружием не поспоришь. Сдались как миленькие. Потом только рутина одна оставалась. В «Сестринстве» состояли пятьдесят семь женщин, пять – старших, во главе с Идой, конечно. Остальные – жертвы. Постепенно разобрались, что им приказывали, на какие преступления толкали. Сейчас обе Распе ждут суда, у нас против них четырнадцать доказанных квартирных краж, мошенничества с переписыванием недвижимого имущества, религиозное мошенничество, создание деструктивного культа, незаконное предпринимательство под вывеской общественной организации… там более десяти статей. Даже если адвокаты объявят несостоятельными половину, все равно лет на десять – двенадцать они присядут. Дело, как обычно, ведется под нашим контролем…
– Простите, Артем, – сказал вдруг отец Адриан. – Вот вы сказали: половину статей адвокаты объявят несостоятельными. Как это понимать?
– Будут утверждать, что в некоторых статьях нет состава преступления. Вот, например, квартиры. Уверен, Распе заявят: ничего не знаем, никакой секты не было, никакого давления. Нам все отдавали добровольно. Вот дарственные.
– И что, – обескураженно спросил отец Сергий, – суд может им поверить?
– Не забудьте: у нас в стране презумпция невиновности. Это мы должны доказывать, что Распе в чем-то виноваты, а не они – свою непричастность. Впрочем, я уверен, материала мы собрали достаточно. У всех жертв вовремя взяли анализы. Экспертиза дала четкое заключение: в крови и слюне содержаться наркотические вещества. Есть показания родственников и даже пятерых младших «сестер». За прошедшие два месяца они более или менее отошли от наваждения и готовы сотрудничать.
– И… на них не было никакого давления?
– От кого? Вичкявичуса выслали – у него, к всеобщему удивлению, оказался дипломатический паспорт. А его красавчики тоже на нарах сейчас.
Протоиерей Адриан поднялся, перекрестил Артема и Савву, громко сказал:
– Благодарю вас от имени Господа за честную и верную службу во славу Его! Благослови вас Господь!
– Спасибо, отец Адриан! – с чувством сказал Савва. – Во имя Господа все труды наши.
Чернышов тоже поблагодарил священников, потом неожиданно спросил:
– Как я понимаю, вы к нам пришли не только за этим?
Иерархи переглянулись. Отец Сергий проворчал:
– Вам, Артем Ильич, надо исповедником быть. Ничего от вас не скроешь!
Оказывается, руководство Анафемы давно хочет узнать, как группа Чернышова, лучшая в комитете, отнесется к новому для себя делу – контролю за греховной гордыней в среде священства.
Начали батюшки издалека, высказав мысль о том, что православная церковь – самая авторитарная из всех христианских.
– …не зря же русская пословица гласит: «каков поп – таков и приход», – отец Сергий произнес пословицу медленно, почти по слогам. Поморщился. – Православие проникает в души людей через священника, а значит, слишком зависимо от его личных качеств. Как это ни прискорбно, но часто случается так, что на первом месте оказывается не Господь и не Святое Слово Его, а духовный пастырь.
– Поэтому, – подхватил протоиерей, – в духовных семинариях так опасаются молодых послушников, переполненных чрезмерными амбициями: в будущем каждый из них получит своих прихожан, «агнцев»… а если говорить мирскими словами – группу людей, толпу, послушную каждому его слову. И хорошо, если приход молодого священника окажется не так далеко от Московской или, скажем, Нижегородской епархии и всегда будет висеть над ним призрак патриаршего посланца. В отдаленных же местах может твориться все что угодно, – по огромной России раскиданы тысячи тысяч глухих деревушек, в которые дорога зачастую появляется только летом. И ни один проверяющий, даже если сильно захочет, туда не доберется.
– Священноначалие Церкви хочет взять под контроль все отклонения в православии. Но, к сожалению, это можно сделать только после окончания будущим священником духовной семинарии. Пока он не получит приход, очень тяжело сказать, как духовная власть скажется на характере и психике молодого послушника, как обернутся для него и преданной паствы его амбиции, самомнение, авторитарность.
Когда священники ушли, Чернышов облегченно вздохнул. Савва поднял бровь:
– Что, достали батюшки?
– Да нет… – Артем сделал паузу, раздумывая, говорить Корнякову или нет. – Очень уж мне все это время один вопрос не давал покоя.
– Какой?
– Почему решили поручить дела молодых иереев нам? Чем таким мы выделяемся?
– Да просто мы – лучшие! – гордо сказал Савва.
– Э-э, нет, тут что-то другое кроется…
– Например?
– Может, потому, что мы с тобой люди от Церкви и церковной иерархии далекие, особо миндальничать не будем. А чтоб совсем уж не переборщили – Даня присмотрит. Или наоборот…
