Надеюсь, мне не придется больше вас беспокоить.
Дель Пино протестующе поднял свою тонкую с длинными пальцами руку, а затем спросил Кабаду, указывая на один из стеллажей:
— Если не ошибаюсь, когда я вошел, вы разглядывали детективы, не так ли?
— Да. — Кабада смутился. — Дело в том...
— Здесь есть великолепные вещи, — прервал его Дель Пино. Он подошел к стеллажу и снял с полки книгу. — Читали эту? «Тайна желтой комнаты» Леру... Но лучше, наверное... — Дель Пино снова повернулся к полкам.
— Я не очень люблю детективы, — смущенно признался сержант.
Профессор посмотрел на него удивленно, даже, можно сказать, с изумлением.
— Не любите? — переспросил он, и его голубые глаза огорченно блеснули.
— Нет, — повторил Кабада.
— Вы поразительный человек, сержант! — воскликнул Дель Пино. — Невероятно! Человек двадцатого века, которому не нравятся детективы. И вдобавок ко всему — сам полицейский! — Дель Пино звонко захохотал.
— Видимо, именно поэтому, — улыбнулся Кабада, — потому что я полицейский.
— Но послушай, как же так? — Дель Пино на мгновение посерьезнел. — Ты что, в самом деле не любишь детективы?
Профессор говорил так, будто никак не мог принять всерьез слова Кабады и теперь хотел предоставить ему возможность для оправдания.
Сержант взглянул на него с симпатией. «Действительно очень приятный человек, — подумал он. — И поговорить, видно, не прочь».
— Некоторые не решаются признаться в своей любви к детективу, потому что относят его к низкому жанру. Но таких теперь меньшинство. Большинство же не стесняются читать детективные романы, — уверенно сказал профессор.
— Я вовсе не стесняюсь, — весело возразил Кабада. — Просто мне такие книги не нравятся.
— Парадокс, ничего не скажешь, — произнес Дель Пино, тоже улыбнувшись сержанту. — Хотя, если разобраться, не такой уж парадокс.
Профессор вновь быстрыми твердыми шагами пересек комнату. Кабаде нравился, по-настоящему нравился этот разговорчивый, жизнерадостный, приветливый человек. Но он спешил. Ему нужно было срочно передать сведения, которые сообщил ему Дель Пино. Тиканье наручных часов отдавалось в ушах сержанта ударами молота, а для профессора время словно не существовало.
— Один писатель, — начал Дель Пино, роясь в книгах и, по всей видимости, разыскивая что-то, — разделил все человечество на четыре группы: преступники, жертвы преступников, детективы и читатели детективной литературы. И добавил, что четвертая группа включает большинство человечества и несет ответственность за первые три.
Кабада от души расхохотался. Да, этот Дель Пино в высшей степени симпатичен.
— Но вы, мой дорогой сержант, — продолжал профессор, — принадлежите к третьей группе, — он вновь приблизился к креслу, держа в руке томик в оранжевой обложке, сел и поднял взгляд на Кабаду. — Присядь на минутку, прошу тебя,
Кабада был в нерешительности, но в конце концов уступил, хотя и торопился. Не хотелось обидеть Дель Пино, да и затронутая профессором тема казалась интересной.
— Пускай тебе не нравятся детективные романы... Или, вернее, именно потому, что они тебе не нравятся — ты ведь прочел некоторые из них, чтобы убедиться в этом, не правда ли? — Профессор листал книгу, которую держал в руках.
— Конечно, — согласился Кабада.
— Какие же?
— По правде говоря, совсем немного, — медленно начал Кабада, вспоминая. — В детстве я читал кое-что из приключений Шерлока Холмса и Ника Картера... Потом... несколько книжек про Перри Мейсона, две-три про Фило Вэнса, того самого сыщика, который все на свете знает... Но после того, как я сам столкнулся с преступниками, эти романы кажутся мне совершенной чепухой, не имеющей ничего общего с настоящей жизнью. — Кабада вынул сигарету из пачки, закурил и, выпустив облако дыма, твердо закончил: — Вот в чем дело, профессор. И только в этом.
— То, что ты говоришь, действительно очень интересно, — живо откликнулся Дель Пино, слушавший сержанта с огромным вниманием. — Нечто подобное утверждает один критик. Он говорит, что детективный роман имеет такое же отношение к будням полиции, какое пастораль к экономике средневековья, то есть, как ты понимаешь, ни малейшего.
Он на минуту остановился, и Кабада отметил про себя, что профессор наверняка замечательный преподаватель. А Дель Пино продолжал звучным, хорошо поставленным голосом, сопровождая речь энергичными движениями своих длинных рук.
— Однако мне кажется, что все это справедливо лишь отчасти. Детективная литература многое берет из жизни, но, в конце концов, это литература. Того, о чем она повествует, не было на самом деле, но могло быть. Некоторые детективы напоминают головоломки, логические задачи. «Роман-проблема», как их называют. Вспомни Агату Кристи, Ван Дайна, который как раз и создал Фило Вэнса.
— Невыносимый тип, — с раздражением произнес Кабада. — Он и с греческого переводит, и в мумиях разбирается...
Дель Пино снова захохотал, и Кабада тоже не удержался.
— Действительно, сыщики в этих «логических» произведениях как бы воплощают саму логику, — признал профессор, все еще улыбаясь. — Ну а логика порой бывает далека от реальности, поэтому такие романы кажутся... набором трюков, если можно так выразиться. Хотя в любом случае, на мой взгляд, они обладают тем достоинством, что развивают нашу способность к дедукции... Наше «серое вещество», как выражается Эркюль Пуаро. Эти романы всегда дают пищу для размышлений...
— Понимаете, профессор, — Кабада глубоко затянулся, — меня раздражают эти надуманные сюжетные ходы, ничего подобного в жизни не бывает. Да еще во всех книжках одни и те же.
— Какие же?
— Например, безукоризненно продуманное преступление, которое не удается из-за чистой случайности; запертая комната, где совершается убийство; преступник, возвращающийся на место преступления, и еще многое в том же духе...
— Однако, — прервал его Дель Пино, — вопреки тому, что мы говорили недавно о делении человечества на четыре группы, следует признать, сержант, что криминального романа не было бы, не будь преступлений... Криминалистика имеет свою историю, довольно длинную историю, надо сказать. И кое-что в этой истории, увы, не меняется. Поэтому ужасающая жизнь преступного мира часто дает сюжеты для детективных романов.
— Разрешите спросить: что именно вы имеете в виду?
Дель Пино отложил книгу в оранжевой обложке, которую он достал из шкафа, встал и принялся расхаживать по комнате, собираясь с мыслями.
— Приведу тебе один пример, — наконец сказал он, бросив быстрый взгляд на сержанта. — Он как раз мог бы послужить тем приемом в романе, который ты упоминал: преступник возвращается на место преступления.
— Вы действительно верите в это, профессор? — Кабада постарался скрыть улыбку.
— Как тебе сказать? Конечно, это не является непреложным законом, но случается, и довольно часто случается... — Дель Пино со вздохом развел руками.
— В детективных романах, — вежливо, но твердо заметил Кабада.
— И в жизни тоже, сержант. Из нее-то и взяли это писатели.
Кабада погасил окурок.
— Извините, профессор, но...
— Да, знаю. — На тонких губах Дель Пино заиграла улыбка. — Мне не следует спорить о вещах, в которых ты разбираешься гораздо лучше меня.
— Нет, я совсем не это имел в виду, — поспешно возразил Кабада. — Не в этом дело. Но зачем,
