Мастер-литейщик что-то пробормотал в ответ, смахнув украдкой набежавшую слезу, а расчетчик заплакал почти в открытую, не стесняясь. Бесцветные старческие глаза лучились силой и молодостью, как в те давние времена, когда молодой Ринтагавор впервые пришел на двор императорских кузней.
Зрачок Креганон подошел, как всегда незаметно. Косталан даже вздрогнул, услышав голос слуги Ока. Но в его словах слышалось только неподдельное восхищение. От привычной жесткой иронии и издевки не осталось и следа.
– Поздравляю вас, Косталан-са! Поздравляю от всей души! – восторженно сказал он. – Не зря я в вас верил и защищал перед Всевидящим.
– Спасибо, Креганон, я…
– Не говорите, что тронуты моей похвалой, не поверю. Мне больше по душе честный мастер Косталан, который однажды чуть не убил меня, чем искусный льстец.
Кузнец хотел сказать, что Всевидящее Око мог потерять своего самого верного слугу как минимум дважды, но промолчал. Сейчас он как никогда раньше почувствовал, сколь ничтожна может быть ненависть к человеку, который изначально не достоин сильных эмоций. Ненавидеть можно настоящую личность, а кто такой Креганон? Заплечных дел подмастерье Всевидящего Ока, угрожавший Косталану, пока тот был подозреваемым в крамоле. Зрачок играл с ним, как хотел, пока мастер находился на положении арестанта, вынужденный строить свою мечту взаперти. Теперь, когда машина есть и действует, когда заинтересованный император присылает на первые испытания Беспристрастного Свидетеля, когда есть все шансы, что молодой изобретатель может подняться высоко, купаясь в лучах славы и благожелательного внимания, Креганон лебезит перед ним, выказывая одобрение.
Совсем как Веко Лебанури недавно. Может, у них так заведено?
Кузнец вздохнул. К сожалению, не только у них. «Нисходящего – толкни, восходящего – лизни», – сказал как-то мастер Саригано, вразумляя молодого ученика. Пошутил вроде. Но странное выражение его глаз Косталан запомнил навсегда. Они словно бы говорили: пойми, парень, истина – не всегда то, что высказывается вслух.
«Эх, Саригано-ансей, где ты сейчас? Хорошо, если на руднике. По обвинению в измене могли и к очистительному сожжению приговорить …»
– Скажите, Креганон, а где сейчас мастер Саригано?
Зрачок не изменился в лице, все так же продолжая улыбаться, разве что появилась дополнительная морщинка на лбу – показатель суровости, да улыбка стала немного безжизненной.
– Странно, что в такой момент вы интересуетесь судьбой преступника.
– Оставьте. Вы прекрасно знаете, почему я вас об этом спрашиваю. Саригано – мой учитель, мы вместе начинали делать машину. Именно он ее так назвал, я предпочитаю слово «пародел». В день, когда она заработала, я хотел бы стоять с ним рядом. Если он действительно преступник…
– Вы считаете, что мы можем осудить невинного?
– Я ничего не считаю, Креганон. Бросьте эти ваши ловушки и неожиданные вопросы. Я просто спросил – где он?
– На рудниках. Не волнуйтесь – не в забое. Мы же не звери, понимаем, что не в его возрасте рубить камень киркой. Он руководит прокладкой новых штреков.
Косталан кивнул. По тону Креганона тяжело понять – врет он или нет. Похоже, говорит правду. Легкой тебе работы, Саригано-ансей…
– Спасибо.
– Не за что. Поймите, Косталан-са…
И тут снова подал голос Беспристрастный Свидетель.
– Сто алинов ваш пародел поднял без труда. Почему вы взяли именно столько для первого опыта?
– Я поначалу сомневался, какой груз вешать. Может, десять или двадцать алинов для начала? Но потом вспомнил случай, который и подсказал мне идею машины. Я тогда как зачарованный смотрел на крышку котелка с похлебкой, что прямо-таки плясала под действием пара. Его там было совсем ничего – и винную чашу целиком не наполнить, а крышка весила не меньше алина.
– Каков же предел по тяжести груза? Как вы думаете?
– Не знаю. Для этого, – Косталан указал на пыхтящий котел, из которого все поднимались наверх струйки пара, – примерно раза в три больше, двести пятьдесят, триста алинов. Для разового опыта, как сейчас. Если же сделать возвращаемую заслонку и выпускать пар постоянно, то чуть поменьше, алинов двести.
– А что будет, когда выкипит вся вода?
– Пародел придется остановить. Но это же только модель. В движителе, который мы разрабатываем с мастером Ринтагавором, отработанный пар будет охлаждаться, возвращаться по трубам обратно в котел и снова использоваться. Таким образом, машина проработает сколько угодно долго, пока не закончатся дрова.
Беспристрастный Свидетель кивнул, завернул обшлаг рукава и прикрыл свой значок. Что означало: я увидел все, пора ехать на доклад к императору.
– Заполняйте котел! – скомандовал Косталан подмастерьям. – Да смотрите, не обожгитесь паром!
Повернулся к Креганону и сказал:
– Не пора ли вам выполнить свое обещание?
Зрачок немного помялся, кивнул:
– Да-да, конечно. Только с вами поедет Веко Лебанури, мне нужно сопровождать Беспристрастного.
«Да мне все равно! – подумал кузнец. – Что портовый налетчик, что трактирный воришка!»
– Только вам придется завязать глаза. Вы не против?
– Это почему вдруг?! – взвился Косталан.
– Чтобы вам не пришла в голову крамольная мысль однажды прокрасться к своей подруге и вырвать ее из наших грязных лап, – ерничая, проговорил Зрачок. Потом резко посерьезнел и закончил фразу самым обыденным тоном: – Поймите, мастер, нет знания – нет соблазна. Вы не убежите искать Юнари, не зная, где она. Останетесь здесь. И – соответственно – останетесь живы и на свободе, ибо за стены кузней Солмаону хода нет. Я боюсь за вас, Косталан-са, у меня такая работа.
«Ты действительно боишься. Только совсем не того, о чем говоришь. Ты боишься, что я найду ее и убегу, не построив тебе смертоносный флот паровых кораблей!»
Повозка долго тряслась по ухабам, то и дело поворачивая, из чего Косталан заключил, что его возят по городу кругами, стараясь запутать. Наконец скрип колес сменился ровным стуком – повозка въехала во двор, выложенный каменными плитами.
– Приехали, мастер! – сказал Веко и снял повязку с глаз.
Двор ему рассмотреть не дали, два дюжих легионера (где только таких нашли?) потащили его вверх по ступеням дома. Единственное, что молодой изобретатель успел приметить – замшелый фонтан посредине и увитую вьюнком стену без единого окна.
Долгие, почти бесконечные коридоры – Косталан даже удивился, неужто его привезли в Мраморный город? Только там есть такие огромные дома.
Наконец Веко Лебанури остановился перед ничем не примечательной дверью и сказал:
– Стоп! Пришли!
Он вошел внутрь, но тотчас появился обратно:
– Тссс! Она спит. Идите, мастер. Только не испугайте ее.
– Разберусь! – мотнул головой Косталан. – Сколько у меня времени?
Бывший вор-аристократ по кличке Скользкий улыбнулся:
– Вообще-то Зрачок Креганон обещал прибыть к заходу. Может, раньше.
– И он не сказал вам, когда нужно вернуть меня назад? – недоверчиво спросил кузнец.
– Нет, мастер. Он просто забыл. Сами понимаете, Беспристрастный Свидетель занял всего его помыслы.
– А вы?..
– Что – я? Я не могу брать на себя ответственность. Мне приказали доставить вас сюда, и я это сделал. Дальше все решает Зрачок Креганон.
