казалось озабоченным. За его спиной маячили несколько горняков, шумно вздыхала пульпа в невидимой трубе, натужно скрежетал подъемник. Похоже, Айзек звонил прямо с нулевого уровня шахты, с рабочей зоны. Да, там не поговоришь…
– …что с Мией? Не успел я подняться, как прискакал Старый Карел, чуть ли не силой потащил меня к визору, ничего не объясняя.
– Всё в порядке, мастер, небольшой гормональный дисбаланс. Я сделал ей инъекцию кортизона, сейчас синтезирую альдостерон… Мия сейчас спит, а завтра вечером можете заехать ее проведать…
– Док, я…
– Не волнуйтесь, Айзек, всё будет о’кей! Дней десять-пятнадцать девочке придется побыть у меня, зато потом – никаких проблем. В колонии это не первый и, к сожалению, не последний случай. Бронзовая болезнь, можно сказать, «профессиональная» для наших мест.
– Спасибо, док, спасибо. Завтра мы заедем, конечно… скажите, может, ей чего нужно. Мы привезем…
– Гм… возьмите какие-нибудь игрушки, у нас, сами понимаете, такого добра немного. Скучно ей тут будет одной.
– Хорошо, док… и… это, еще раз спасибо. Храни вас бог!
Левкович отключился. Хотел бы я быть уверенным в выздоровлении девочки хотя бы наполовину так, как расписывал инженеру. Стимуляторы стимуляторами, недостающие гормоны я сейчас, конечно, синтезирую – не вопрос, но не вечно же их колоть девчушке! Надо еще с надпочечниками разобраться. Если медикаментной базы хватит. Если девочка не слишком ослабела. Если… Слишком много «если»!
Вся надежда на то, что молодой, крепкий организм справится с болезнью. Я могу только колоть гормоны и молиться. Впрочем, я могу еще кое-что. Сидеть с ней рядом, держать за руку, рассказывать сказки. Вытирать пот со лба… Кто посмеет сказать, что этого мало?!
Снова пискнул визор. Господи, ну кто еще?
– Хэлло, док! – оскалился с экрана Роб Хэммит, связист Фактории.
– Роб! Что случилось? Никак заболел?
– Не-е е… – с ухмылкой протянул Хэммит, – не дождетесь. К вам, медикам, только попади… Залечите насмерть. Тут дело другое. На ваше имя пришла депеша из ЦКМ. Шифрованная. Лично вам, по прямому лучу. Чего стряслось-то, док?
Екнуло сердце. ЦКМ – Центр Колониальной Медицины просто так рядовым медикам на забытые богом колонии срочные депеши не рассылает. Да еще шифровкой. В прошлый раз меня таким образом уведомляли об эпидемии на «Таргисе» и о том, что карантинный корабль ни под каким видом не должен садиться на Надежду.
«Таргис» полтора месяца крутился на орбите, а потом с Земли прибыл военный крейсер и повел чумного торговца под конвоем куда-то к сектору Омега. Надравшись, наши астрономы клянутся, что потом регистрировали в той части неба странные вспышки. Правда, протрезвев, никто из них уже на эту тему не распространяется. Их можно понять, они давали подписку.
– Ну чё, готовы к приему? – Робу, похоже, надоело созерцать мою вытянутую физиономию. Наверняка срочная депеша оторвала его от вечернего покера. Партнеры ждут.
– Давай, Роб… Поехали.
На терминале поползли шифрованные строчки. Я запустил криптограф.
«Сектор Гамма. Эпсилон Индейца II. Фактория Надежда.
Срочно. Приоритет «зеро».
Доктору Веснину К. Анатолию лично.
Уведомление.
Центр Колониальной Медицины рад сообщить Вам, что по результатам Вашей работы на Эпсилон Индейца II, а также по тестовым показателям предварительная врачебная практика считается пройденной успешно. ЦКМ приглашает Вас прибыть в Учебный Комплекс Академии «Метрополия» для получения диплома практикующего врача-универсала. Капитаны транспортных и пассажирских кораблей получат предписание оказывать Вам содействие и помощь для скорейшего прибытия на Землю.
Поздраляем,
Многие ли из нас могут, положа руку на сердце, утверждать, что сбылась их самая сокровенная мечта? Теперь могу смело утверждать – я один из них.
Бог мой! Я сидел перед терминалом ошеломленный неожиданной новостью. «Метрополия»! Заветная мечта любого врача. Только после него медик получает диплом доктора-универсала, который дает право практиковать на любых колониях, даже класса «А». Но обычно специалисты такого уровня оседают на Земле.
А если нет… Богатейшие миры рвут спецов друг у друга из рук, наперебой предлагая выгодные контракты.
Я мечтал об этом с детства. Стать универсалом, в совершенстве владеть новейшей техникой, повидать Новую Гею, Райское местечко, а то и саму ВанГогу! Работать в оборудованных по последнему слову техники стационарах, чистых, стерильных операционных… Никаких больше диагностов прошлого поколения, устаревших автоклавов, проржавевших центрифуг… никаких шприц-тюбиков сквозь грязную спецовку в пыли и дыму рудничного штрека, наконец!
Ну-ка! Где календарь?
Я неуклюже вскочил, чуть не повалил кресло, бросился в кабинет. Расшвыривая веером разлетающиеся бумаги и диски, я даже взмок от нетерпения.
А, вот он! Посмотрим, посмотрим… Удача! Через шесть дней на Надюшу придет фрахтовик «Флокс». Концессии нанимают его вывозить излишки руды, что накапливаются под конец года. «Флокс» пойдет прямым ходом в Систему, на астероиды, а оттуда уж я доберусь до Земли на любом почтовике.
Стоп!
А Мия? Я даже выругался вслух. Не увлекайся мечтами, парень, спустись на землю! У тебя в стационаре больная девчушка, которую выписать можно не раньше чем через дюжину дней. А если ты улетишь, кто будет с ней сидеть? Автодиагност? Или лаборанты из местных – Ян Ковальский и этот… как его… Юрмис? Спору нет, ребята они, в общем, неплохие, только какие-то безынициативные… Курс лечения они, конечно, выполнят, скрупулезно и тщательно соблюдая мои предписания. Но если что-то пойдет не так?
Я снова пробежал глазами календарь, который всё еще бездумно вертел в руках. Когда следующий рейс?
Так. Через двести семнадцать дней. Рейсовый рудовоз «Каледония».
Бессмысленно. Никто не будет семь месяцев держать для меня место в Академии. Что же делать? Натаскать лаборантов на Аддисонову болезнь, расписать им все возможные осложнения? Время еще есть.
Предположим, я успею. Но это не всё. Скоро зима – полгода бесконечных дождей, циклонов и бешеных ветров. А значит, простуда, артриты, ревматизм… И еще красная лихорадка. Штука неприятная, потому как местная. Конечно, лечить ее элементарно, хватит и диагноста – взял кровь на анализ, составил сыворотку, укол – и всё в порядке. Повторить через две недели.
На первый взгляд – просто. Но для этого надо, чтобы пациенты сами приходили сюда, в клинику. А они, прямо скажем, таким желанием не горят. Приходится за ними бегать. Только вот диагност не сможет таскаться, как это делал я, по расхлябанным ниткам дорог в самые дальние рудничные поселения, зевая от недосыпа и непроходящей усталости.
Рудокопы, особенно контрактники, подписавшие кабальные договора на астрономические суммы, за своим здоровьем особо не следят. Им главное – оттрубить положенный срок и наслаждаться кругленькой суммой на счету.
– А с чего мне болеть, док? Не-е, нам болеть нельзя, денежки капать перестанут!
Это потом он будет готов отдать заработанные деньги, лишь бы все-таки стать отцом или хотя бы на месяц избавиться от приступов синдрома Хэша.
А пока, чтобы все-таки вколоть сыворотку, приходится по полдня лазать по самым дальним заимкам,
