«Заместитель генерального директора» она поправляла свои светлые волосы, глядя на которые любой мужчина мог бы поклясться, что они натуральные, но любая женщина только сказала бы: «милая головка, скажи, дорогая, где тебя красили?» Эти белокурые волосы ниспадали двумя пышными волнами на плечи, обрамляя удлиненное и несколько странное лицо, какие чаще встречаются на картинах Модильяни, чем в жизни. Выразительные печальные глаза, зеленые, как нефрит, и большие пухлые губы дополняли облик женщины, про которую даже самые завистливые представительницы ее пола говорили, что она не может пройти незамеченной. Но те же женщины не упускали случая сказать: «ведь ей уже лет тридцать семь, и это так заметно», в то время как неопытные мужчины давали ей не больше двадцати двух, а мужчины, которым довелось восхищаться многими женщинами, увеличивали ее возраст до тридцати. Так же по- разному судили о ней и три рыцаря, разглядывавших ее. Наста мог бы побиться об заклад, что она студентка и проходит здесь лётнюю практику, а Морару готов был пробормотать: «так-так… красива; ничего не скажешь, элегантна, но тянет уже к тридцати…» Единственный, кто знал ее, был инженер Андрееску, но его в эти мгновения волновали совсем другие мысли.
Замешательство длилось две-три секунды. Первой пришла в себя женщина. Она наклонилась, взяла со столика, стоявшего в коридоре рядом с дверью, поднос со стаканами и запотевшими бутылками пепси- колы и вошла. Морару закрыл за ней дверь и поспешил принять из ее рук поднос. Поблагодарив его улыбкой, женщина вернулась к двери, взялась за ручку, но, как бы раздумав, обратила свое лицо к Морару.
— Директор попросил меня… Секретарши сегодня нет…
— Большое вам спасибо. Это просто спасенье! Настоящее чудо! В такую жару лучшего и не придумаешь!
Когда дверь закрылась, но запах духов еще не рассеялся, Виктор Андрееску счел нужным дать некоторые пояснения.
— Это Ирина Вэляну, работает лаборанткой в моем отделе… Уже давно она работает только со мной, она моя ассистентка. Очень ценный работник.
— Вэляну? Так-так… Вэляну. Мне кажется, что у вас в институте есть еще кто-то с такой фамилией.
— Да, конечно. Адвокат Серджиу Вэляну — юрисконсульт института. Мы старые и добрые приятели, то есть я и Серджиу, еще со студенческих лет.
— А она давно работает с вами?
— Да, давно, уже четыре года.
— Что делать, Наста, ведь пепси нагреется, а это тебе не шуточки! — тревожно проговорил майор, беря одну из бутылок.
Капитан Наста принялся шарить по карманам, но Андрееску пришел ему на помощь, указав на открывалку, лежавшую тут же, на подносе. Открыли три бутылки, разлили по стаканам и стали тянуть через соломинки. Майор с наслаждением потягивал напиток маленькими, совсем маленькими глотками. Лицо его сияло.
— Колоссальное изобретение, не правда ли? Лучше не придумаешь, чем холодное пепси через соломинку. Если просто, то и гроша не стоит. А она, кстати сказать, в курсе вашей работы или нет?
Виктор подхватил вопрос на лету и без всяких колебаний ответил на него вопросом:
— Что вы понимаете под словами «быть в курсе»? Я вам отвечу «да», если вы спросите, известно ли ей, что такая работа существует, и скажу «нет» в случае, если вас интересует ее знакомство со всеми деталями.
— Так-так… Ну, предположим, со всеми деталями.
— В таком случае я отвечаю отрицательно. Потому что во всех деталях работа известна только трем лицам: генеральному директору Григоре Попэ, главному инженеру Александру Некуле и мне.
— Товарищ инженер, — заговорил после долгого молчания майор, с грустью разглядывая опустевший стакан, — видите ли… Я полагаю, что настало время поставить вопрос серьезно. Ваша работа исчезла. Этот факт обязывает нас сделать ряд выводов и принять ряд мер. Но это наше дело, а вы должны нам помочь. Мы вам зададим несколько вопросов, а вас попросим все хорошенько обдумать, прежде чем станете отвечать. Хочу предупредить, что мы придаем большое значение вашим ответам.
В это время зазвонил телефон. Капитан Наста поднял трубку, молча что-то выслушал и положил её на место.
— Через десять минут сюда прибудет Черкез.
— Так-так… очень хорошо. Проводи его куда нужно. — Потом, обратившись к Андрееску, майор добавил: — Вы не против, если мы продолжим разговор в вашем кабинете?
— Нисколько. Прошу вас, спустимся на первый этаж.
Виктор поднялся, вслед за ним вышли и оба офицера.
В это время сидевший неподвижно в кресле Ончу прилагал все усилия, чтобы не швырнуть об стену роман, хотя он был довольно интересным, а Ирина Вэляну в своем кабинете пыталась сохранить спокойствие, хотя телефонный звонок, прозвучавший несколько минут назад, вывел ее из себя. Какая неосторожность! Ведь кто знает, может, и ее вызовут, станут расспрашивать…
В кабинете у Виктора Андрееску было уютно. Чувствовалась какая-то теплота, что-то очень личное, что связывает человека с помещением, в котором он проводит большую часть дня, — возникают невидимые связи между ним и окружающими его предметами, которые со временем тоже начинают выражать его сущность. Библиотека позади письменного стола говорила о специалисте, который ежедневно обращается за справками по крайней мере к нескольким работам на французском, немецком и английском языках. Стопы журналов, папки, набитые вырезками, картотека, пишущая машинка, чертежи, графики, приколотые к стене рядом с красивыми декоративными тарелками, и повсюду: на столе, на шкафу и даже прямо па полу — вазы с цветами.
— Вы здесь один работаете?
— Да. Вот эта дверь в кабинет Ирины Вэляну, но сюда она никогда не входит. Мы можем здесь говорить совершенно спокойно, и я готов отвечать на все ваши вопросы с предельной объективностью, поскольку, признаюсь совершенно честно, я чрезвычайно взволнован всем происшедшим. Вы были совершенно правы, когда сказали, что работа исчезла, а я полагал…
Андрееску запнулся.
— Говорите, говорите, не смущайтесь. Так что вы думаете?
— Не знаю, честно говоря, не знаю. Мне кажется все это абсурдным. Очевидно, что вы думаете… и не только вы, конечно, но полагаю, что и товарищ Попэ, с того момента, как он вызвал вас, думает, вполне понятно, о том же самом… Что речь идет о шпионаже. Что кто-то завладел моим проектом, но мне, повторяю еще раз, все это кажется абсурдным. Я знаю, что вы спросите, почему мне так кажется, и знаю также, что я не смогу вам на это ничего сказать, потому что и сам не знаю, отчего мне так кажется, но… истина не возникает из подобных тирад. Прошу вас меня извинить…
Морару дал ему успокоиться. Все трое стояли. Виктор Андрееску, словно опомнившись, стал предлагать садиться. Морару кивнул и опустился в удобное кресло, жестом пригласив Насту сесть рядом с ним. Капитан повиновался, но уже в следующую секунду снова стоял у окна, как будто это было его любимым местом. Андрееску сел за свой рабочий стол.
— Видите ли, — начал Морару, — я уже говорил вам, что мне придется задать вам ряд вопросов… Но я хочу, чтобы первый вопрос задали вы сами. Я бы хотел просить вас, чтобы вы сами спросили себя. Я бы мог только направить вашу мысль. Например, не приходило ли вам в голову, что папка, которую вы вручали Ончу, могла быть действительно пустой?
Андрееску чиркнул спичкой, чтобы закурить сигарету, но так и застыл. Спичка догорела до конца и обожгла ему пальцы.
— Вы должны понять, что это одна из возможных гипотез, — проговорил капитан Наста.
— Гипотеза со многими неизвестными, — не сразу и как-то неуверенно проговорил инженер.
— Оставьте на этот раз неизвестные, — подхватил Морару, — остановимся лучше на гипотезе как таковой. Давайте обмозгуем вместе, товарищ Андрееску, что же могло случиться. Подумайте!
Инженер покорно наморщил лоб.
— …последние поправки я внес в пятницу вечером, часов в одиннадцать.
