— Дома?
— Нет, здесь, в этом кабинете, за этим столом.
— Какие поправки?
— Исправил опечатки. В моей работе всего двадцать две страницы, и я ее перепечатал сам.
— Сколько экземпляров?
Капитан Наста, как видно, что-то заметил из окна, потому что направился к дверям, бросив на майора вопросительный взгляд, и, получив согласие, вышел.
— В двух экземплярах, — ответил инженер. — Копирку я сжег, а оба экземпляра положил в свою папку.
— И это произошло в пятницу вечером.
— Совершенно верно.
— Это было в одиннадцать вечера, когда Ончу уже не было в институте.
— Естественно. Но я положил папку в сейф, который запирается и опечатывается. На следующий день печать была цела.
— Куда вы поставили печать, вы можете показать?
Виктор встал и подошел к сейфу.
— Вот сюда. Тут она и была до следующего дня, до тринадцати часов. Я снял печать и пошел к Ирине… товарищу Вэляну попросить новую папку, старая сильно истрепалась. Она дала мне папку, я положил туда работу и отнес ее Ончу. Вот, кажется, и все, я описал эту сцену шаг за шагом.
— Вы не задерживались в комнате вашей ассистентки?
— Нет, не больше, чем на пять минут. Получил папку, и все. Однако… В конце концов, вы знаете свое дело, и не мне подсказывать вам, но я уже говорил, что я в дружеских отношениях с семьей Вэляну…
Раздался стук в дверь, и появился Наста в сопровождении двух человек, вооруженных разными приборами. Заметив встревоженный взгляд Андрееску, Морару пояснил:
— Возможно, остались какие-нибудь следы на вашем сейфе или на сейфе Ончу. Ничего нельзя знать наперед. Долго они возиться не будут. Так кто, вы сказали, работает в соседней комнате?
— Ирина Вэляну. Хотите пригласить ее сюда?
— Нет. Давайте сами пойдем к ней.
— Хорошо.
Виктор открыл дверь, Морару последовал за ним. Ком-Комнатабыла больше кабинета инженера и загромождена разной аппаратурой, повсюду лежали стопки журналов, книги. Здесь, как и в кабинете инженера, было чуть больше тепла и чуть меньше холода, чем обычно в учреждении. На рабочем столе и на полках — множество фотографий. На одной из них Морару увидел Ирину Вэляну, узнал инженера Андрееску и решил, что второй мужчина должен быть мужем Ирины. На других фотографиях она была запечатлена одна. Большой, очень удачный фотопортрет юрисконсульта стоял на столе рядом с телефоном.
Ирина Вэляну смотрела на вошедших только с фотографий. Самой ее не было в комнате, хотя пепельница была до отказу набита окурками и сверху лежала наполовину выкуренная сигарета, которая еще дымилась, распространяя приятный запах тонкого табака.
Андрееску схватился, пожалуй слишком поспешно, за телефонную трубку и сказал:
— Найдите ассистента Вэляну…
Морару спокойно отобрал у него трубку и положил на рычаг:
— Не нужно.
Он принялся внимательно рассматривать фотографии и все помещение с веселым видом человека, явившегося с чайным визитом. И вдруг сказал:
— Сегодня утром товарищ Попэ мне сообщил, что через месяц вы едете за границу…
— Да, в Лондон.
— Один?
— Нет. Вместе с главным инженером Александру Некулой.
— Это в связи…
— Нет. Там будет конгресс по автоматике, на который от нашей страны отправляется довольно многочисленная делегация.
— Так-так…
— Я и раньше бывал за границей, — счел нужным уточнить Андрееску.
— Ну и как, интересно? Вы были и в Италии? Да? Должно быть, там замечательно… Но не слишком ли жарко?
Инженер прикусил губу. Ну и осел же я, отвесил он сам себе комплимент, как я мог подумать, что этот человек не знает, что я ездил за границу? Как же теперь он расценит мои слова? Тем более что они звучали как извинение… Какая глупость… И что ему пришло в голову спрашивать именно об Италии? Простое совпадение? Трудно поверить. Он не похож на человека, который может задавать случайные вопросы…
— Видите ли, — продолжал Морару, — эти ребята пытаются найти следы, отпечатки… Я их вызвал потому, что не имею права ничем пренебрегать. Но, откровенно говоря, я не верю, что они что-нибудь найдут. А вы как полагаете?
— Что я могу полагать?
— Найдут они какие-нибудь следы?
— Не знаю. На этот счет у меня нет никаких соображений.
— Жалко… Соображение! Хотя бы одно, маленькое, как вы выразились, соображение — это было бы нашим спасением. Это нам и нужно — соображение! Что бы вы дали теперь за одну идею? Я бы дал, как вам сказать… я бы мог даже отказаться от недели отпуска осенью! Вы можете вообразить, что это для меня значит? Неделя осенью — это семь дней и семь ночей, когда можно спокойно дышать. Это грандиозно! А я их спокойно меняю на какое-то соображение… Но, как видите, никто не соглашается на такой обмен. Никому нет дела, что у меня нет ни каких соображений… С другой стороны, если хорошенько подумать, то ничего удивительного. Что может прийти в голову в такую жару! Вот вечером — это совсем другое дело! Но до вечера мы должны провернуть всю обычную работу, собрать впечатления, а по холодку начнем все перемалывать и, глядишь, высидим какое-нибудь соображеньице… Отправлюсь-ка я восвояси. Благодарю вас, товарищ инженер, за беседу. Надеюсь, не очень вам досаждал. Да, хочу вас попросить еще об одном: возможно, вы разыщете… вашу сотрудницу. Я буду ее ждать. Мне хотелось бы познакомиться с ней.
Морару встал и быстро вышел.
Андрееску вызвал коммутатор и попросил найти Ирину, где бы она ни находилась. Через пять минут его соединили с Ириной, и он передал ей просьбу майора Морару.
Немного спустя она уже сидела в кресле и внимательно рассматривала майора. Она была очень спокойна или только делала вид, во всяком случае, она казалась чрезвычайно спокойной.
— Я надеюсь, вам уже известно, что здесь произошло.
— Нет.
— Как же так? Вы же были в этом кабинете час на зад.
— Я вам говорила, зачем меня послали.
— И это вас не удивило? Разве вы не знаете, что я опечатал отдел спецхранения?
— Сейчас уже все об этом знают. И я тоже очень удивлена. Но почему опечатали — никто не говорит.
— Так-так… Тогда скажу я. Вам известно дело 10-В-А?
— Конечно.
— Оно исчезло. Инженер Андрееску утверждает, что вчера вручил Ончу папку с двумя экземплярами своей работы. Вот вкратце и все. Я хотел бы знать, когда вы видели эту работу в последний раз.
— В окончательном виде?
— Совершенно верно.
— Никогда. Вчера утром инженер Андрееску попросил у меня новую папку. Я дала ее. Он сказал, что хочет положить в нее окончательный вариант работы в двух экземплярах. Но видеть я ее не видела.
— Но все-таки вы его ассистентка… Вы принимали участие в этой работе. Вы ее знаете.
— Я принимала участие, но я ее не знаю. Видите ли, подобная работа — это весьма сложный
