России застрелился в мотеле прямо в свой двенадцатый день рождения; все эти истории о детях, сбежавших на Восточный берег и превратившихся там в бродяг, которые называли себя Скелетами, или сквоттеров,[20] известных как Тролли.
— Я могу провести тест на эпилепсию, определить вирусы, отследить наследственные заболевания, диагностировать депрессию и потенциальные дисфункции, сделать сканирование мозга, выделить переносчика инфекции, — сказал Арвин. — Ты же знаешь, от меня ничего не скроется.
Он действительно верил в свои тесты. Оставалось лишь найти ребенка, который соответствовал бы всем требованиям. Все эти приборы и инструменты всегда означали только одно: разочарование. Пять раз он тщательно проверял детей в конторах торговцев и всякий раз обнаруживал дисфункции или органические нарушения. А у тех двоих просто не оказалось документов.
Арвин был инженером по светооборудованию, Хелла — архитектором. Их квартира, занимавшая целый этаж шикарной высотки Кингсбери, была красива и просторна, но ей недоставало топота детских ножек. У них обоих нашли вирус, но это еще ничего не значило — он не был смертельным. Половина всех, кого они знали, тоже были заражены. Конечно, это причиняло определенные неудобства: стерильность, потеря зубов… зато новые протезы не доставляли никаких хлопот.
— Что это? — вдруг воскликнул Арвин, поспешно натягивая халат, — инстинктивная реакция голого человека на резкий звук.
Кто-то звонил, пронзительный пип-пип скальпелем распорол тишину.
— Это мой телефон, — ответила Хелла, протягивая руку и нажимая кнопку ответа. — Да?
— Мне нужны Раты, — сказал голос в трубке. — Это Док.
— Торговец, — прошептала Хелла Арвину одними губами, потом увеличила громкость динамика и спросила: — Все еще в силе?
— Даже быстрее, чем я думал. Можете приехать завтра. Скажем, в шесть?
Это было как гром среди ясного неба, весь мир словно окунулся в безмолвие. Лицо Арвина застыло бледной маской сомнения.
— Почему так быстро? — спросила Хелла в ответ на подозрительный взгляд Арвина.
— Мост будет свободен, и вам будет проще найти нас.
— Мы не станем искать вас, — внезапно заявил Арвин, обращаясь к маленькой бесстрастной трубке телефона. — Вы сами найдете нас — в Элмо. На автостоянке возле вокзала. Мы будем на красном пикапе.
В трубке воцарилось молчание, потом озадаченный голос спросил:
— На каком еще пикапе?
— В нем мои приборы.
— Может, вы все-таки выйдете на поверхность?
— В Элмо, — отрезал Арвин.
Последовало не столько даже молчание, сколько густая, пропитанная почти слышимым испугом пауза. Казалось, на том конце провода кто-то очень тихо совещается не то сам с собой, не то с кем-то еще, — долгая шепчущая тишина.
— О’кей, — сказали наконец в трубке.
— Откуда ты знаешь Элмо? — уже потом поинтересовалась Хелла.
— Я бывал там лет двадцать назад. Наша уборщица жила в Элмо. Тогда это были трущобы. Думаю, там все не так уж изменилось.
С моста Восточный берег показался им более зеленым, плотно застроенным и безлюдным, чем двадцать лет назад. Их снова переполняла надежда. Впереди над горизонтом вставало солнце — все тот же пыльный бриллиант, который они созерцали вчера вечером с балкона, только перевернутый, огромная лепешка сияющей пыли медленно возносилась в окружении облаков, казавшихся утомленными и несвежими. Но там были деревья, и высокая трава, и дома в старом стиле, и заборы были низкими и не щерились, как оскаленные пасти; а еще были пустые улицы — и, вопреки ожиданиям, никаких дикарей и Скелетов.
— Прямо как дома, — пошутил Арвин.
Хеллу всегда нервировали его шутки: это означало, что он не смотрит на дорогу.
Тем временем они доехали до конца эстакады; шум мотора, отражавшийся от росших на обочине деревьев, внезапно прекратил барабанить по стенкам пикапа, и появилось новое приглушенное эхо — от необитаемых, лишенных окон домов, выглядевших как глухие крепостные стены. Там, где они меньше всего ожидали его увидеть, возле парапета набережной и знака, указывавшего дорогу на Элмо, обнаружился пропускной пункт с полицейским в придачу. Арвин сбросил скорость и почти подполз к шлагбауму.
— Привет! — Офицер оказался довольно дружелюбным, но даже не попытался поднять защитный стальной сетчатый барьер. В свое время такими останавливали танки, бронетранспортеры и уличных торговцев.
Полицейский улыбнулся и сделал шаг назад, чтобы разглядеть номера. На жетоне было выгравировано его имя: Силли. В контрактной полиции он явно оказался по случаю. Ботинки у него были грязные, а жетон слегка погнут. Эти новички всегда работали сверхурочно: платили им гораздо хуже, чем государственным служащим.
Однако Арвина присутствие полицейского успокоило, особенно когда он вышел из пикапа и увидел ребенка.
Он сидел в будке КПП на низенькой табуретке, но даже так его ножки не доставали до земли. С какой-то маниакальной жизнерадостностью он колотил пятками по дереву, выколупывая на стене надпись: ЧОРТОВЫ ПСЫ.
— Куда направляетесь?
Арвину не хотелось разговаривать. Он помедлил с ответом, глядя на ребенка и чему-то улыбаясь.
— Я вас спрашиваю ради вашего же блага, — произнес полицейский.
— В Элмо. А что, здесь есть ограничения на передвижение?
— Сегодня нет. Но будьте осторожны. — Дулом автомата он указал на заднюю часть пикапа. — Груз есть?
— Нет, я пустой, — ответил Арвин. — Я смотрю, у вас появился маленький помощник.
При этих словах лицо ребенка неожиданно потемнело, а пухлые губы раздвинулись, обнажая выступающие зубы. Это были совсем новые зубы, едва выросшие; они теснились во рту и казались слишком большими и чужими.
— Ну да, — сказал полицейский и взмахом руки отпустил их.
Выехав на поверхность, они увидели местных — это были дети, скорее всего, отпрыски Скелетов и Троллей. И в мусоре они не копались, как почему-то принято было считать внизу. Они выглядели как нормальные дети с той стороны реки, просто вышедшие поиграть на улицу, хотя, пожалуй, были гораздо младше. Хелла слышала жуткие истории о торговцах, которые хватали их прямо на улице под лозунгом: «Мы не похищаем, а спасаем». И тогда бесплодные семьи получали склонных к насилию, больных и не поддающихся контролю приемышей, которых потом все равно отбирали и уничтожали.
— Я постараюсь все сделать побыстрее, — сказал Арвин, заруливая на стоянку. К ним уже спешила целая толпа.
Мужчину в рубашке и брюках цвета хаки (вероятно, это была военная униформа старого образца) окружал десяток детей, в основном мальчиков, не старше двенадцати-тринадцати лет. Некоторые провожали Арвина и Хеллу внимательными и тревожными взглядами, пока те въезжали на стоянку и парковались. Остальные играли. Один из мальчиков был в наушниках и держал в руках джойстик от игровой приставки. Почти все шумели и громко кричали: собственно, по их еще не сломавшимся голосам Хелла и смогла определить возраст. Зубы у всех были слишком большими и неровными, они не помещались во рту. Самым отвратительным Хелле показалось в них именно это: взрослые зубы в маленьких десятилетних челюстях.
Арвину сразу не понравился этот чужак, окруженный детьми, словно хозяин цирка — своими уродцами, но Хелла при виде малышей, таких внимательных и шаловливых, похожих на тех маленьких собачек, которые у них были, вновь почувствовала прилив надежды.
— Я Док, — сказал мужчина в хаки, проталкиваясь вперед через толпу детей. — Документики
