в сторону.
– Нет! Нет! Нет! – смеясь, отталкивала меня свободной рукой и ногами. – Ни за что!
В конце концов я уступил.
– Ну, хорошо. Как мы, русские, говорим: солдат ребенка не обидит. Но тогда покажи сама.
– Ты будешь смеяться надо мной.
– С чего ты взяла?
– Ты же писатель.
– Непризнанный.
– Это дело времени. Ты молодой.
– Мне тридцать восемь, если ты забыла.
– Я об этом всегда забываю. Нашему преподавателю политики – тридцать пять, но он старик в сравнении с тобой.
Я повалился на спину и довольно ухмыльнулся.
Ли Мэй не преминула отметить:
– Тебе нужно быть осторожным. Ты любишь лесть.
– Значит, ты льстила мне… О, Дездемона, молилась ли ты на ночь? – сказал я голосом оскорбленного мавра и сдвинул брови.
– Я говорила правду. Потому что так думаю. Но другие могут тебя обмануть.
Не так-то легко это сделать теперь, подумал я, вспомнив наше «воркованье» с Инной.
– Мне плевать на других. Мне важна только ты.
Мы поцеловались.
– Ну что там у тебя, в блокноте?
Она помялась.
– Только не смейся.
– Не буду.
– Ну, хорошо. И не вздумай хотя бы кому-нибудь рассказать.
– Обещаю.
Неожиданно для себя самого я изобразил нечто похожее на пионерский салют.
Она удивилась. Подумав немного, протянула мне блокнот.
– Ты все равно не поймешь. Тут же по-китайски. Но я пишу роман.
Я приподнялся на локте. Потом и вовсе сел, пораженный.
– Ты? Роман?! О чем?
Принялся листать страницы, испещренные крохотными, неразличимыми для меня иероглифами – каждая из них кишела ими.
– Ну, это ерунда, на самом деле. О школе, о подругах. Их пять человек. Но есть главная… О любви тоже… – сумбурно пояснила она.
– И ты пишешь не на компьютере даже, а в тетрадке? – поразился я.
Рассмеялась.
– Конечно, на компьютере. В каком веке мы живем? У нас сайт есть, бывших одноклассников. Там уже разместила много частей. Но на занятиях иногда скучно, а компьютера нет. Тогда я пишу от руки, а потом набираю и посылаю на сайт.
– Почитай мне!
Уселся поудобнее, возвращая блокнот.
– Нет, и не проси. Во-первых, там одна ерунда, а во-вторых… А во-вторых, у меня куча домашних заданий!
Скрестив ноги по-турецки, она склонилась над бумагами, спрятав глаза за челкой.
Я смотрел, как порхал в ее пальцах карандаш – она ловко вращала его, прерываясь на запись или чтобы погрызть ластик на кончике.
А в голове крутилось:
…Ли Мэй прожила у меня три дня.
За короткое время, проведенное в моей комнате, она умудрилась легкими штрихами обозначить свое очевидное присутствие. Многие вещи, переставленные ее тонкими руками, я никак не мог найти; но зато книги, как по волшебству, встали ровными рядами по полкам и легли аккуратными стопками на стол; ком футболок между тумбочкой и кроватью исчез, зато появились проволочные вешалки в шкафу; пропал и «млечный путь» – брызги зубной пасты на зеркале, а рядом с моей щеткой поселилась еще одна – смешная, розовая, с ручкой в виде силуэта Барби; по всему жилью, будто яркие жуки, расползлись заколки для волос – пчелы, цветочки, лошадки, лягушки и даже один красный автобус с надписью «school bus».
…Утром девятого мая я проводил ее в Хунчао, внутренний аэропорт.
Целовались под огромным табло с расписанием.
– Как тогда, помнишь, на вокзале в Сучжоу, – сказал ей на ухо. – Куча народу, и мы одни среди толпы.
– Только никто из нас не уезжал.
– Я буду тебя ждать. Позвони или напиши, как прилетишь.
– Ты сегодня будешь пьяный, – засмеялась она. – Сегодня же у вас большой праздник.
День Победы, вспомнил я.
– Поедешь в русский ресторан?
Хватит с меня русских, после Хайнаня особенно.
– Нет. Отдохну, в зал схожу, спортом позанимаюсь. Почитаю. А когда совсем заскучаю по тебе, лягу спать – и ты будешь мне сниться.
– Буду.
– Во ай ни. Я люблю тебя.
– Во ай ни.
– Все, беги, опоздаешь.
Шутливо козырнула:
– Есть, сэр!
Покатила легкий дорожный чемоданчик.
Я смотрел ей вслед.
Остановилась на полпути.
Оглянулась.
Подбежала.
– Вот, возьми.
На ладошке светло-зеленый, в янтарных разводах, тонкий браслет.
– Это мне бабушка подарила, на окончание школы. Пусть будет с тобой. Нефрит охраняет людей.
– Я не могу взять. Это подарок, да и пусть он лучше бережет тебя. Тебе на самолете лететь, между прочим.
Беззаботно пожала плечами.
– Глупости. Самолеты надежнее машин, по статистике. Я прошу.
Я аккуратно взял прохладный каменный кружок.
– Но, я же не смогу надеть его…
– Носи в кармане. Так даже лучше, – она понизила голос – будет совсем рядом кое с чем…
Смутилась и рассмеялась.
Легонько щелкнул ее по носу.
– Не узнаю бывшую скромницу.
– Есть, у кого учиться, – парировала быстро. – Будет тебе напоминать обо мне, когда меня нет рядом.
– Я все время о тебе помню. Беги.
Глядя ей вслед, вспомнил со всей отчетливостью, как расставался с ней после первого нашего
