исчезает из глаз куцый хвост кролика, улепетывающего от лисы. На какую-то долю секунды он застыл в полной растерянности, а потом бросился удирать. Но, поскольку через дверь выскочить было нельзя, Дундертак взял приступом одну из узких железных лесенок и стал быстро-быстро карабкаться наверх.
Разодетый графский лакей бросился за ним. Но Дундертак оказался проворнее. Не успел лакей добраться и до половины лестницы, как Дундертак уже шагнул на верхнюю площадку. Он не стал дожидаться своего преследователя и стремительным рывком распахнул выходившую наружу узкую и тяжелую дубовую дверь.
Дундертак обомлел. Перед ним разверзлась бездонная пропасть. Дозорная площадка была такая узкая, что ему показалось, будто он шагнул прямо в пустоту. Испуг сжал горло. Никогда прежде Дундертак не знал, что такое страх высоты. Но теперь у него потемнело в глазах и засосало под ложечкой. Неудержимо тянуло броситься вниз.
Но в этот момент он услышал позади себя тяжелый топот ног по железной лестнице.
Ужас перед преследователем пересилил внезапно охвативший его страх перед разверзшейся под ногами бездной. Дундертак нашел в себе силы отвернуться от пропасти и попытался закрыть узкую тяжелую дверь. Преследователь махал ему рукой и кричал:
— Стой! Подожди!..
Но Дундертак не стал ждать. Он снова налег на дверь и закрыл ее. Но запереть ее он не мог, потому что ключ остался торчать изнутри. К счастью, в обе половинки двери были вделаны железные скобы. Дундертак просунул в них румпель. Это было понадежнее любого замка. Лакей дергал и тянул за ручку, но дверь не поддавалась. Переломить румпель было не в его силах.
Дозорная площадка опоясывала всю башню и представляла собой нечто вроде узкого балкончика около метра шириной, окруженного каменными перилами. Когда Дундертак, прочно заперев дверь, повернулся в другую сторону, у него снова закружилась голова. Никогда в жизни он не забирался на такую страшную высоту. Он плотно прижался спиной к стене башни, стараясь держаться как можно дальше от пропасти. Стена не только служила ему прочной опорой, но и защищала от гулявшего на площадке ветра.
Стук и крики за дверью прекратились. Видимо, преследователь понял, что пытаться открыть дверь бесполезно. До тех пор, пока румпель на месте, можно не волноваться. Дундертак прислушался. Может быть, человеку за дверью надоест дожидаться и он уйдет. Тогда Дундертак мигом спустится вниз и удерет.
Дундертак пришел немножко в себя и в первый раз внимательно огляделся вокруг. Бессознательный страх перед высотой постепенно пропадал. Ноги больше не дрожали. Наконец он решился оторваться от спасительной стены и осторожно подошел к низким каменным перилам.
С высоты птичьего полета он увидел раскинувшиеся внизу шхеры. Сверкающие на солнце длинные рукава воды огибали бесчисленные островки и острова. Пароход казался отсюда не больше куриного перышка, а рыбачьи лодки можно было рассмотреть только с большим трудом. Далеко на юге виднелась маленькая белая точка лоцманской станции в Ландсурте, а дальше открывался голубой простор Балтийского моря.
Прямо внизу еле виднелись хижины рыбаков и арендаторов — маленькие и жалкие. Над крышами поднимались деревья, над деревьями — колокольня церкви. Еще выше в воздухе кругами носились черные стрижи. А совсем высоко стоял Дундертак и смотрел вниз на стрижей, церковь, хижины, парусники и длинные голубые полосы воды.
«Ох, сюда бы бинокль! — подумал Дундертак. — Графу хорошо: стой себе сколько угодно и смотри на все, что творится у нас внизу!»
Только он успел это подумать, как прозрачный сентябрьский воздух наполнился адским гулом, от которого, казалось, задрожал весь замок.
Четыре самолета, шедшие со стороны моря, пронеслись над самой башней, обдав Дундертака волной воздуха.
Только самолеты скрылись из виду, послышались шаги. На площадке появился лакей в яркой куртке. Убедившись, что дверь закрыта наглухо, он спустился вниз и поднялся на площадку по второй лестнице.
Лакей тяжело дышал. Он был одновременно рассержен и испуган. Вдруг мальчишка что-нибудь стащил! Да еще, чего доброго, свалится вниз, тогда и костей не соберешь!
Слава богу, хоть этого не случилось! Грязный, оборванный, белобрысый шалопай стоял целый и невредимый, свесившись через перила.
Услышав позади себя тяжелые шаги, Дундертак подскочил, как рыба на сковородке. К нему мгновенно вернулся пережитый недавно ужас.
— Эй! — закричал лакей. — Стой! Мне надо с тобой поговорить!
Лакей никак не мог отдышаться — он кашлял и стонал. Он совсем не привык к таким гонкам.
Вряд ли Дундертак способен был в этот момент что-нибудь соображать. Как только он увидел невесть откуда объявившегося врага, все мысли разбежались, как стая испуганных кур. И меньше всего он думал о том, чтобы стоять на месте.
Куда там! Дундертак припустил во все лопатки вокруг башни. Лакей кинулся за ним по пятам. Так они обежали башню три раза. Только на четвертый Дундертак увидел дверь, через которую его преследователь взобрался на площадку, и шмыгнул в нее. Однако на этот раз у него не оставалось времени закрыть и забаррикадировать дверь. Сломя голову он кинулся вниз по отвесным ступенькам. Лестница была высотой в четыре этажа. Чтобы ускорить дело, Дундертак бросился животом на крепкие деревянные перила и с головокружительной быстротой заскользил вниз. Если бы он случайно выпустил перила, то полетел бы головой вниз и разбился о каменный пол. Лакей остановился на верхней площадке и только стонал от ужаса.
— Господи боже мой! Мальчишка тронулся! Тебе что, жизни не жалко?
Но Дундертаку было не до размышлений о жизни и смерти. Он спешил, спешил, как никогда в жизни, — за ним, подняв кулаки к небу, мчится граф собственной персоной! Дундертак несся через комнаты — мелькало голубое, красное, зеленое, позолоченное и белое. Если бы он хоть на минутку остановился и взглянул в большое зеркало, то испугался бы самого себя. Но ему некогда было смотреться в зеркало. Он вихрем мчался мимо спален, библиотек и гостиных. Вниз по лестницам, из одной двери в другую — прямо на кухню! И не успели поварихи в ужасе всплеснуть руками, как он пронесся мимо и скрылся. Вылетев пулей из огромных ворот, Дундертак обежал вокруг замка, чтобы по знакомому откосу спуститься к воде, где под кустом орешника была запрятана лодка.
Но он был в такой панике, что совсем забыл про крепостной ров, который отделял замок от остального мира, и с разбегу плюхнулся прямо в зеленую воду, кишевшую пиявками и лягушками.
Чепуха! Все равно через него пришлось бы как-то перебираться. Несколько сильных гребков — и Дундертак вылез на другую сторону. Присев в зарослях боярышника, он обернулся и посмотрел на замок. Замок поднимался к самому небу, все такой же величественный и недоступный. Людей совсем не видно. Но что это? Дундертак подскочил как ужаленный, снова охваченный паническим ужасом. Издалека до него донесся собачий лай.
«Граф пустил за мной собак!» — Дундертак не мешкал. Он повернулся и бросился вниз по откосу, пробираясь сквозь кусты боярышника и терновника.
От штанов и рубашки ничего не осталось. На теле болтались, трепыхаясь, как флажки на ветру, какие-то лохмотья.
Не прошло и нескольких минут, как Дундертак был у лодки. Вытащив из-под орешника весла, он перебросил их через борт.
Собаки были все ближе. Они громко лаяли, подвывая и взвизгивая от нетерпения.
Дундертак ухватился за штевень и, напрягая все силы, стал толкать лодку в воду.
Отрывистый, низкий лай собак послышался где-то совсем рядом.
Легкая лодка вошла килем в воду.
Прыгая в лодку, Дундертак увидел торчавший из воды заячий носишко. Заяц сидел в воде, плотно прижавшись к борту, так что наружу торчали одни усы.
Хотя времени было в обрез, Дундертак на ходу подхватил зайца за уши и втащил в лодку. Потом он
