Итак, убить Тео мог только тот, кто имел возможность проникнуть в ЦЕРН. Кто-то, с кем Тео мог столкнуться лицом к лицу. И этот человек не просто хотел его убить. Движимый гневом и ненавистью, он всаживал в тело Тео одну пулю за другой.
Ллойд с Митико сели на диван в гостиной. Посуду можно было помыть и потом.
«Черт! — сокрушался Ллойд. — Ну почему это случилось? Все шло так хорошо, а теперь…»
А теперь, судя по всему, все могло развалиться на части.
Ллойд был немолод. Он не собирался так долго медлить с женитьбой, но…
…но мешала работа, и…
Нет. Не работа. Надо быть честным с самим собой. Он считал себя хорошим человеком, добрым и мягким, но…
…но, по правде говоря, он не был утонченным, никогда не слыл модником. Митико было не сложно сменить его гардероб, потому что все перемены были к лучшему.
О, конечно, женщины — и мужчины, если на то пошло, — говорили, что он хорошо умеет слушать. Но Ллойд знал: это не из-за того, что он мудр. Иногда он просто не знал, что сказать. Вот он и сидел помалкивал, становился свидетелем чужих взлетов и падений, свидетелем страданий и радостей людей, жизнь которых была более разнообразной, волнующей и чувственной, чем его собственная.
Ллойд Симкоу не был дамским угодником, не был бабником, не умел поддержать светскую беседу. Он был просто ученым, специалистом по кварк-глюонной плазме, типичным «ботаником», который в детстве не умел толком бросить бейсбольный мяч, в подростковом возрасте сидел, уткнувшись носом в книжки, в то время как его сверстники оттачивали навыки межличностного общения в ходе освоения тысячи и одной разной ситуации.
А годы пролетали — ему исполнилось двадцать, потом тридцать. Теперь уже за сорок. О да, ему сопутствовал успех в работе, время от времени он встречался с женщинами. Много лет назад у него была Пэм… Но ничего такого, что имело бы перспективу, могло бы стать постоянным, выдержать испытания временем.
До тех пор, пока он не встретил Митико.
Все было так хорошо. Ее смешили его шутки, а его — ее. Они сходились во взглядах на мораль и политику, у них практически по всем вопросам мнение совпадало, хотя воспитывались в абсолютно разной среде: он — в консервативной промышленной Новой Шотландии, а она — в космополитичном мегаполисе Токио. И снова Ллойду на ум пришли эти слова — «родственные души». Они как будто были предназначены друг другу судьбой. Да, Митико была замужем и развелась. Да, у нее есть… была дочь, но все же они с Ллойдом идеально подходили друг другу.
А теперь…
…а теперь и это стало казаться иллюзией. Люди во всем мире пытались решить, отражали ли видения какую-то реальность, но Ллойд принял эти картинки будущего как факт, как истинное отображение грядущего, неизменный пространственно-временной континуум, в котором он существовал, существует и будет существовать.
Но все же он должен был объяснить Митико, что чувствует он, Ллойд Симкоу, не большой мастер вести беседы, человек, умеющий слушать других. Он должен был объяснить Митико, какие сомнения его терзают, почему знание того, что через двадцать один год — через двадцать один! — они не будут в браке, так угнетает его уже сейчас, так отравляет их отношения.
Ллойд посмотрел на Митико, опустил глаза, попытался еще раз поймать ее взгляд и наконец уставился в одну точку на стене цвета темно-красного вина.
Он никогда ни с кем не обсуждал свои переживания, даже со своей сестрой Долли — разве только в детстве. Он сделал глубокий вдох и заговорил, продолжая глядеть прямо перед собой:
— Когда мне было восемь лет, родители попросили меня и сестру спуститься в гостиную. — Судорожно сглотнув, он продолжил: — Это было в субботу вечером. Обстановка в доме уже несколько недель была напряженной. Так говорили взрослые: «напряженная обстановка». А в детстве я видел только, что мать с отцом не разговаривают. Нет, они говорили по необходимости, но всегда на повышенных тонах. И их разговоры всегда заканчивались фразами типа: «Ну, если так!..» или «Ни за что!» или «Не смей!..» В таком вот духе. В присутствии детей, то есть нас, они старались соблюдать приличия, но мы слышали гораздо больше, чем они думали. — Ллойд бросил взгляд на Митико и снова уставился в одну точку. — В общем, они позвали нас в гостиную. Отец позвал: «Ллойд, Долли, идите сюда!» А когда он нас так звал, мы знали: быть беде. То мы игрушки не убрали, то кто-то из соседей нажаловался. Ну, я вышел из своей комнаты, Долли — из своей. Мы с ней переглянулись. Поделились, так сказать, страхом. — Ллойд посмотрел на Митико точно так же, как на сестру много лет назад, и продолжил: — Мы спустились по лестнице. Мать и отец стояли. Мы тоже не стали садиться. Стояли вчетвером, будто ждали долбаный автобус. Мать с отцом немного помолчали, словно не знали, что сказать. Потом мама заговорила. Она сказала: «Ваш папа переезжает». Никакого предисловия, никакой попытки смягчить удар. Просто — «Ваш папа переезжает». Потом отец сказал: «Найду жилье поблизости. Сможете видеться со мной по выходным». А мама добавила, словно все и так не было ясно: «Мы с вашим папой плохо ладили». — Ллойд умолк.
— А часто ты с ним виделся с тех пор, как он переехал? — сочувственно произнесла Митико.
— Он не переехал.
— Но ведь твои родители развелись.
— Да. Шесть лет спустя. Но после этого великого объявления отец никуда не делся. Не уехал.
— Значит, твои родители помирились?
— Нет, — пожал плечами Ллойд. — Нет, скандалы продолжались. Но больше разговоров о том, что отец будет жить в другом месте, не было. Мы с Долли все ждали, когда же это случится. Все шесть лет, пока они не развелись, мы думали, что это может случиться в любой момент. Ведь родители не сказали нам, когда именно отец покинет наш дом. И когда они наконец расстались, мы даже почувствовали что-то вроде облегчения. Я люблю отца и маму люблю, но ужасно трудно было столько лет жить под дамокловым мечом. — Он немного помолчал. — А такой брак… обреченный на разрыв… Прости, Митико. Не думаю, что я сумею еще раз пережить такое.
10
Окружная адвокатская контора Лос-Анджелеса отложила все дела по административным правонарушениям, чтобы высвободить сотрудников для работы с потоком новых исков, связанных с грабежами в первые часы после Флэшфорварда.
Философский факультет Витватерсрандского университета (Южно-Африканская Республика) сообщает о рекордном количестве запросов на факультетский ежегодник.
Железнодорожные компании «Амтрак» (США), «Виа рейд» (Канада) и «Бритиш рейл» (Великобритания) сообщают о значительном увеличении потока пассажиров. Ни один из поездов этих компаний не потерпел крушения во время Флэшфорварда.
