– Это не я, а карты.
Джанна бросилась в комнату Шадоу, сопровождаемая Такси и Ником. Хло крепко спала в колыбели. Ее пеленки оказались совершенно сухими.
– Ее не надо переодевать, – сообщила Джанна шепотом Нику, вернувшись на цыпочках в гостиную.
Достаточно было одного взгляда на его физиономию, чтобы понять, что это для него не новость. Опять он ее провел!
– Ник, мы ведь договорились...
– Никто ничего не узнает. – Он подошел ближе. Ей был хорошо знаком этот его «постельный» взгляд.
– Одри находится прямо над нами. Доктор Осгуд дает ей снотворное, но иногда она все равно не может заснуть.
– Единственное лекарство, которое она от него получает, – это крепкое мясцо.
Джанне понадобилось не меньше пяти секунд, чтобы понять, что он имеет в виду, – Какой ты грубиян!
– Но ведь я прав. – Ник нагнулся, чтобы приласкать Такси, который немедленно повалился на спину, задрал лапки и с готовностью подставил брюшко.
– Нет, не прав. Он уже много лет состоит при матери личным врачом. Этим все исчерпывается, – Лично она подозревала, что Эллис Осгуд неровно дышит к Одри, но та боготворила своего Реджинальда. Он бы с негодованием отверг сближение с представителями «низов», к каковым относил провинциальных врачей, а также Шадоу Ханникатт. Уоррен, по счастью, не перенял отцовского снобизма, но Одри жила у Атертонов во время войны, полюбила наследника титула и вышла за него замуж. С тех пор каждое слово графа Лифорта было для нее законом. Джанна не могла себе представить, чтобы Одри поступила наперекор Реджиншгьду, даже после его смерти. Однако она остереглась выстраивать эту аргументацию для Ника. Меньше всего ей хотелось, чтобы он относился к ее семье как к законченным снобам.
– Поверь мне, они спят вместе, – гнул свое Ник, приводя Такси в неистовство ласковым почесыванием.
– Почему ты так думаешь?
– Потому что они свободно заходят в личное пространство друг друга. – «Постельный» взгляд его голубых глаз остановился на ее губах, и она поймала себя на желании, чтобы он перешел от слов к делу. – Разве ты не знаешь, что у каждого есть собственное пространство радиусом в полтора фута? Ты никогда не замечала, что влюбленные всегда стоят ближе друг к другу, чем к другим людям? Они испытывают друг к другу доверие, поэтому переступают границы индивидуального пространства. – Их разделяло всего пара дюймов, а не пресловутые полтора фута, его рука поглаживала ей плечо, беспардонно нарушая границу ее «пространства». – Если бы я был тебе чужим, ты отступила бы на шаг. Тебе было бы не по себе от такой близости.
«Мне нравится, когда ты близко», – подумала она.
– Никогда не обращала внимания, как близко подходит к моей матери Эллис Осгуд.
– А я обращал. Еще я заметил, что твой брат смотрит на Шадоу как коршун, но никогда не осмеливается проникнуть в ее пространство.
Он одним рывком распахнул ее халат. Она и забыла, что не успела снять кричащий лифчик и малозаметные трусики.
– О, я становлюсь сторонником сокращения пространства, – изумленно сказал он, трогая гладкий лифчик.
То же самое могла бы сказать о себе и она.
Он провел указательным пальцем по краю трусиков.
– Отлично. – У нее уже подгибались колени. – Как раз в моем стиле. Что за материальчик?
– Искусственная ткань.
– А по-моему, это похоже на салфетку. – Она чувствовала через тонкий матерная, как горяча его ладонь.
– Я тебе подскажу: есть четыре варианта аромата, – сообщила она слабеющим голосом.
Ладонь Ника уже находилась у нее между ног.
– Уж не о еде ли ты?
– Кажется... – говорить было уже почти невозможно. – Это специальное съедобное белье.
– Помнишь, что произошло в последний раз, когда ты меня обманула?
– Нет, честно: эти трусики бывают шоколадно-трюфельными, со вкусом лайма, малиновыми и тутти- фрутти.
Ник целовал ее в шею, сползая все ниже.
– Прекрати! – простонала она, но он проигнорировал ее мольбу.
– Новое слово в кулинарии, – прокомментировал он. – Трусики на любой вкус! – Он почмокал и облизнулся. – Хочешь кусочек, Такси?
Песик с воодушевлением встал на задние лапки и забарабанил передними в воздухе.
– Ник, – прошептала она, потеряв голос, – неужели ты собираешься есть...
– Нет, конечно. Ты знаешь, что я знаток, но еще не гурман. Я не потребляю столь экзотических
