сильные сомнения в том, что его дед и бабка гордились имеющейся в их роду ведьмой.
– Давайте я вам погадаю, – предложил он, указывая на колоду. – Возьмите карту.
– Одну?
Конечно, при гадании одной картой не обойтись; надо было подробнее расспросить о разных методах Уоррена. Ник добродушно улыбнулся, зная, что за такую улыбку ему легко предоставили бы в кино роль сеятеля добра, предпочтительно проповедника.
– Так гадали в нашей семье с самого Салема.
Она не до конца поверила ему, но все же вытащила из колоды карту и не глядя сунула ее Нику. Он произвел с картами незаметную манипуляцию – не такую стремительную, как когда-то при играх с дружками на складе, но все же успешную. На стол полетела карта, которую она якобы выбрала, – десятка «чаш».
– Глядите, похоже, что вам светят счастливые отношения.
Шадоу не поверила своим глазам.
– Я никогда не вынимала этой карты.
– Возможно, теперь в вашей жизни наступили перемены.
– Не исключено, – согласилась Шадоу. – Карты показывают судьбу в ее развитии. Все может измениться. – Ее глаза подозрительно сузились, карта вызывала у нее все больше недоверия. – Для большей убедительности надо бы погадать по полной программе, по-цыгански. – Она вопросительно взглянула на Ника.
– Чего ради? – Он подался вперед, глядя на нее в упор. – Вы хотите воспользоваться этим шансом или нет?
– Хочу.
– Уоррен сейчас в гостевом доме. Почему бы вам не пойти и не поговорить с ним?
– Я не могу бросить Хло. Если она проснется, а меня не окажется рядом...
– Я побуду с ней. Я позову вас, если понадобится.
– Обещаете не бросать ее одну? Она страшно испугается.
– Я никуда не уйду, обещаю.
Шадоу взяла колоду.
– Теперь моя очередь. Перед моим уходом вы должны вытянуть одну карту.
Джанна с удовольствием разглядывала себя в высоком зеркале, натянув черную шелковую рубашку, оказавшуюся в пакете среди прочего белья из магазинчика Шадоу.
– Я неплохо выгляжу, да, Такси? Но этого, разумеется, недостаточно, чтобы Ник Дженсен проявлял постоянство.
Услышав заветное имя, Такси отчаянно завилял хвостом. Джанна сняла рубашку и бросила ее на кровать.
– К чему иллюзии? Ник ничем не отличается от Коллиса.
Шадоу, несомненно, отправила его восвояси. Твердо решив забыть Ника, Джанна стала рыться в пакете, поражаясь изобретательности Шадоу: здесь были трусики с разрезом на интересном месте, трусики с меховой оторочкой. Распаковав несколько свертков, Джанна громко засмеялась, на время забыв об обиде, нанесенной ей Ником.
Ей приглянулся шелковый лифчик цвета спелой малины. Эта вещица имела более консервативный покрой, чем остальные предметы из пакета, больше соответствовала ее стилю. Дорогой шелк приятно холодил кожу. Вот и подходящие по тону трусики, ткань, кажется, бумажная.
Джанна вертелась перед зеркалом, радуясь, что ее ноги благодаря покрою купальных трусиков кажутся длиннее, чем в действительности.
– Ну тебя к черту, Ник Дженсен, – сказала она, обращаясь к своему отражению. – Больно ты мне нужен!
Она вернулась к кровати и присела, собираясь снять слишком экстравагантное, на ее взгляд, эротическое белье и вернуться к работе. Внезапно в дверь негромко постучали. Решив, что это Клара, Джанна поспешно накинула поверх белья старый халат и открыла дверь.
В дверях стоял Ник с озорным выражением на лице, памятным ей по тому вечеру, когда он заставил ее обжечься своим чили.
Она не улыбнулась ему в ответ, а, наоборот, нахмурилась. Как она и предполагала, Шадоу дала ему от ворот поворот. Неужели он думает, что Джанна смирится с ролью рака на безрыбье? Такси носился вокруг, виляя хвостом.
– Ты умеешь менять пеленки? – спросил Ник.
– Конечно, ведь я помогала Ша...
Ник схватил ее за руку.
– Тогда пошли. Хло лежит мокрая.
– А где Шадоу?
– С твоим братом. Я приглядываю за ребенком.
– Кроме шуток? – Она облегченно вздохнула: значит, он не польстился на Шадоу. – Как тебе это удалось?
