над собой усилие, чтобы вспомнить, что перед ней убийца.
– Она считала, что вы предлагаете ей стать вашей женой, чтобы воспользоваться связями ее семьи.
Он допил коньяк.
– Я сам создал у нее такое впечатление. Какой дурак станет валяться в ногах у женщины, которая любит другого?
– Но Йена вы все-таки убили.
– Я ни в чем не сознался.
– Послушайте, вы знаете, что я не смогу этого доказать, значит, за его убийство вам не грозит тюрьма. Прошу вас, скажите мне правду! Тетя Пиф в больнице...
– В больнице?! Что с ней?
– Тромб в легких. Возможно, она не выживет. Я не...
– Она не может умереть. – Тони, вдруг сделавшийся очень старым, упал в кресло. – Она не может так поступить со мной. Она не может умереть!
В его голосе прозвучал такой неподдельный ужас, что у Джанны защемило сердце. Она села напротив него, придвинула стул к его столу, заглянула ему в глаза.
– Вы убили Йена.
– Я думал, что она полюбит меня, если он перестанет мешаться, – хриплым шепотом проговорил он.
Джанна затаила дыхание, чтобы не прерывать его исповедь, хотя ей хотелось крикнуть: «Я знала, знала!»
– Но разве она вышла за меня? Нет, она была слишком горда, слишком упряма! Даже когда она была беременна вами... – Он осекся, видя, как поразили Джанну его последние слова.
– Мной?.. – пролепетала Джанна, хватаясь обеими руками за край стола.
Тони захохотал сатанинским смехом.
– Чертовка! Она за столько лет не сказала вам правды!
У Джанны разрывалось сердце и пропал дар речи. Тетя Пиф – ее мать? А Одри? Она застыла, перебирая в памяти несчетные картинки из детства. На всех присутствовало улыбающееся тетино лицо. Теперь многое обрело смысл. Они так похожи характерами! У обеих серо-зеленые глаза. Но почему тетя Пиф молчала? И главное, почему она отдала ее сестре?
– Вашим отцом, – продолжал глумление Тони, – был офицер американского флота, как-то заскочивший на Мальту. Он погиб при странных обстоятельствах.
Последнее, по крайней мере, Джанна слышала от тети – то есть от родной матери. Но почему не всю правду?
– Но даже если бы он выжил, Пифани не стала бы его женой.
Довольная усмешка Тони говорила о том, что он наслаждается, посвящая Джанну во все эти подробности.
– Пифани не желала иметь от него ребенка: Она не хотела вас! – Он осклабился. – Она отправилась в Цюрих, чтобы сделать аборт, но в последний момент ей не хватило духу.
Джанна судорожно ловила ртом воздух. Ей трудно было представить, чтобы тетя Пиф, всегда обожавшая детей, решилась на аборт. Значит, вполне могло получиться, что она, Джанна, так и не появилась бы на свет. Смятение и душевная боль едва не повергли ее в рыдания тут же, в кабинете Бредфорда, но она не дала пролиться слезам, поймав его взгляд. Тони доставляло извращенное удовольствие сокрушать ее представление о тете Пиф.
– Она любит меня. Она всегда оказывалась рядом, когда я в ней нуждалась.
– Ну, конечно, поэтому и сбагрила вас сестре.
– Пока я росла, она проводила у нас по нескольку месяцев подряд, а когда ей приходилось отсутствовать, звонила мне через день.
– Почему же она не оставила вас у себя? Ведь это было бы так естественно.
Джанна отказывалась гнуться под его сокрушительными ударами. Ему не удастся поколебать ее веру в любовь тети Пиф. Конечно, ей было горько сознавать, что родная мать отдала ее своей сестре, но, видимо, на то были веские причины. Она никогда не давала Джанне оснований усомниться в ее преданности. Неужели какой-то безумец сможет все перечеркнуть?
– Неважно, с кем я жила – с ней или с Атертонами. Я люблю ее. Если я ее дочь, то это даже лучше.
Встав, она презрительно посмотрела на Тони.
– Вы – всего лишь жалкий, обозленный старик, которого никто не любит, даже собственный сын. Кто будет сожалеть о вашей смерти? А если умрет тетя Пиф, эту утрату будет оплакивать вся наша семья. Она так много значит для меня, что я не могу допустить, чтобы она перед смертью не узнала, что я все равно засажу вас за решетку.
Его глаза зловеще сузились.
– Я нашла кубок Клеопатры.
– Ну и что? – неуверенно отозвался он. – Что это доказывает?
– Я проследила его путь от самой Ливии. Эксперты докажут, что на документах на вывоз стоит ваша
