небывалый прилив желания охватил Уоррена. Чуть не задушив Шадоу в своих объятиях, перебирая пальцами ее густые тяжелые волосы, он осыпал ее поцелуями с жадностью юного повесы.
Неожиданно Шадоу отпрянула.
– Нет, Уоррен, я больше не имею дела с мужчинами. Я дала обет безбрачия.
Вцепившись в руль, Уоррен нахмурился, не веря собственным ушам. Шадоу Ханникатт – и обет безбрачия? Это невозможно. С другой стороны, он слишком давно ее знал, чтобы не отнестись к ее словам серьезно.
– Я не была с мужчиной с тех пор, как развелась, и не собираюсь. Ты знаешь, я всегда тверда в своих решениях.
«А как насчет твоего поцелуя минуту назад?» – вертелся на кончике языка вопрос, но он не стал его задавать. Вместо этого он спросил:
– А твоя дочка? – Девочка родилась спустя долгое время после развода. Или тогда о безбрачии еще не было речи?
– Мои отношения с мужчинами никогда не доводили до добра, – проговорила она, явно не собираясь давать определенного ответа. – Мне хочется того, чего у меня никогда не было, – семьи. Я люблю Хло. Кроме нее, мне никто не нужен. А ей не нужно никого, кроме меня.
Уоррен знал, как пренебрежительно относились к Шадоу ее собственные родители. Одри, несмотря на некоторые ее причуды, всегда старалась быть хорошей матерью. Кроме нее, у него были Джанна и тетя Пиф, в любви которых он ни на минуту не сомневался. Каково это – расти в одиночестве, не зная любви?
– Отец Хло наверняка хотел бы...
– Нет! – отрезала Шадоу. – Моя мать бросила меня с отцом, которому было на меня наплевать.
– Это не значит, что все мужчины такие же. Хло нужен отец.
– Я буду ей за отца и за мать. – Ее решительный тон еще больше его удручил.
Воцарилось молчание. В ночном небе все ярче светила луна. Шадоу тронула его за руку и сказала:
– Хло никогда не узнает, кто ее отец.
Уоррен хотел было возразить, что Шадоу поступает дурно, лишая ребенка родного отца. Мужчины умеют любить не хуже женщин.
– Я воспользовалась услугами банка спермы.
Он решил, что ослышался, но она поспешила развеять его сомнения, добавив:
– Искусственное осеменение.
– Зачем?! – вскричал он. Она была самой прекрасной, самой желанной женщиной во всем Лондоне. – Боже мой, зачем?!
– Я всегда хотела создать семью, но никак не могла найти подходящего мужчину.
Уоррен вспомнил напрасно растраченные годы, которые он мог бы прожить с Шадоу, и окончательно упал духом.
– Шадоу, прости меня за то, что я позволил отцу разлучить нас. Я...
– Ничего, – ответила она своим обычным тоном утешительницы. – Так легли карты.
– Неправда! Я – тот, кто тебе нужен.
– Нет, – убежденно ответила она. – Нам не суждено быть вместе. Теперь у меня есть дочь. Я должна растить ее, заботиться о ее будущем. Я не выйду замуж.
Уоррен почувствовал, что сейчас не время ее уговаривать. Она определила свой жизненный путь, на котором не было места мужчинам.
– Если я что-то могу сделать для тебя или Хло, дай мне знать.
– Нам и так хорошо, – сказала она, но ему послышалось в ее тоне колебание.
– Мы друзья. Ты хорошо это знаешь. Я не просто первый встречный, а брат Джанны. Я должен тебе помогать.
– Я подумываю о том, чтобы купить домик за городом и вывозить туда Хло на выходные. Но я откладываю деньги на ее учебу. Я пошлю ее не в Хантингтон, где так страдала сама, а в Европейскую школу в Куламе.
– Серьезно?
Намерение Шадоу не удивило Уоррена. Этих школ было много в Бельгии, Италии, Германии, Голландии, самой Англии. Учеников там делали европейцами. Их с самого начала учили двум-трем, а иногда и четырем языкам. Классы в этих школах были смешанными, что отражало особенности Европейского сообщества. Объединенная Европа быстро менялась. Выпускники таких школ смогут смотреть в будущее увереннее, чем учащиеся самых элитарных британских учебных заведений.
– Я дам тебе столько денег, сколько...
– Давать ничего не надо. Я открываю филиалы своего магазина белья в Хэмпстед-Хит, Сент-Джонс-Вуд, Риджент-парк. Они будут поскромнее, чем «Белье по Фрейду». Но у меня проблемы с банком «Барклайз». Он не дает ссуду – не потому, что сомневается в моей кредитоспособности, а потому, что считает магазины женского белья рискованным бизнесом. Если бы кто-то взял на себя труд переубедить их...
– Я займусь этим, – пообещал он.
Он завел мотор «Ягуара» и погнал его к шоссе разбрасывая в стороны гравий. Ну и дураком же он был!
