– Тогда до встречи.
Закончив разговор с Диланом, Лаура налила себе стакан чаю со льдом, вышла на галерею и села в плетеную качалку. Ночь была тихой, если не считать кваканья лягушек на берегу. Обычно ей становилось так спокойно на галерее вечерами, но на этот раз успокоиться ей не удалось.
Дилан оказался очень добрым человеком, и Лаура не сомневалась в его искреннем интересе к Эмме. Именно это ей и требовалось. Добрый и внимательный человек, которому будет интересна ее дочь. Тогда почему ее так взволновало присутствие женщины в его доме? Абсурд какой-то. Дилан ничем ей не обязан. Он даже не помнил ту ночь, которую они провели вместе. И он ясно дал ей понять, что не намерен ни с кем себя связывать. Почему она не может забыть этот женский голос? Чем они занимаются сегодня вечером? Лаура легко вообразила Дилана, смеющегося рядом с неизвестной женщиной в его гостиной. Или они лежат в гамаке на заднем дворе? Лаура представила их в постели. Вот Дилан прикасается к этой женщине, занимается с ней любовью. Эту ночь он, конечно, не забудет.
Ну и что дальше? Ведь он не принадлежит ей.
Лаура постаралась думать о другом. О заговорившей Эмме, о том, почему Сара упорно называла ее Джейни, о том, в какой цвет покрасить гостиную, но знала она одно – когда она ляжет спать, ее сны будут полны Диланом Гиром.
ГЛАВА 24
– Ты все никак не можешь отвлечься от этого телефонного разговора, – сказала Бетани по дороге в кинотеатр.
Дилан и не отрицал. Эмма заговорила! Он бы с удовольствием поговорил с Лаурой подольше, но тогда они опоздали бы к началу фильма.
– Прости, – улыбнулся он, – расскажи мне о своей работе. Ты говорила, что агент нашел для тебя что-то стоящее? – Кажется, именно об этом стала рассказывать Бетани, едва переступив порог его дома. Что-то такое о том, что ей необходимо принять решение, потому что новая работа помешает ее бизнесу. Дилан не мог вспомнить точно.
Бетани ответила, немного помолчав:
– Я не хочу говорить о работе, Дилан. Я хочу поговорить о том, что происходит с нами. Или вернее было бы сказать, о том, чего с нами не происходит.
– Я тебя не понимаю. – Дилан не отводил глаз от дороги. Непривычно было слышать обвиняющие нотки в голосе Бетани.
– Послушай, я помню наш договор, – сказала она. – Нас двоих ничто не связывает. Но все-таки мне хотелось бы, чтобы ты относился ко мне с уважением.
– О чем ты говоришь? – Он всегда уважал ее.
– Ты неделями не даешь о себе знать. Что я должна думать?
– Мы общались по телефону. – Слабый аргумент. Он вполне мог выбрать время и позвонить тогда, когда Бетани была дома, а не оставлять сообщения на автоответчике.
Они подъехали к парковке возле кинотеатра. Дилан нашел свободное место, выключил мотор и собрался уже выходить.
– Нет, – остановила его Бетани. – Давай посидим здесь и выясним все до конца. Прошу тебя.
Дилан повернулся к ней.
– Хорошо.
Ее волосы были такими темными, что он едва различал их в темноте, но глаза смотрели прямо на него, и Дилан видел в них бездну вопросов.
– Будь честен со мной, Дилан. С самого начала мы вели наш поединок с открытым забралом. Мы оба встречались с другими людьми и знали об этом. Но все же мы оставались особенными друг для друга, ведь так?
– Да. – Дилан взял ее за руку. – Это правда.
– Поэтому я должна знать, если кто-то другой занял мое место. Я не потеряю из-за этого голову. Но я хочу это знать наверняка.
Дилан замялся. Он смотрел сквозь ветровое стекло на навес над входом в кинотеатр.
– Да, – наконец сказал он, крепко сжимая пальцы Бетани. – Твое место заняла другая. И ей пять лет от роду.
Бетани покачала головой и нахмурилась:
– Я не понимаю. О! Ты говоришь о той девочке с фотографии?
– Да, о ней.
– Я знала, что она твоя дочь.
– Откуда?
– Мне хватило одного взгляда на снимок, чтобы понять. У нее твои глаза, твои волосы, твоя улыбка.
Дилан заулыбался.
– Правда, она похожа на меня?
– И все же я полагаю, что звонила тебе не она. Это была ее мать, так?
– Да.
