– Входите, – женщина отступила назад, пропуская его.
– Она в гостиной, трудится над кроссвордом, как обычно.
Блондинка провела его в комнату, где несколько пожилых женщин смотрели телевизор. Мери Пур сидела поодаль, в угловом кресле в углу подле торшера, держа в руках сложенную газету.
– Мери, – окликнула блондинка, – тут вас хочет видеть один джентльмен.
Мери опустила газету на колени, обтянутые голубой юбкой, и посмотрела на Алека удивительно ясными голубыми глазами. Обута она была в теннисные туфли.
– Миссис Пур? – Алек протянул руку. – Не знаю, помните ли вы меня, я – Алек О'Нейл, муж Энни.
Прежде чем пожать его руку, Мери искоса взглянула на него.
– Итак, это вы, – сказала она. – Итак, это вы.
Алек сел в соседнее кресло, с некоторым удивлением отметив, что кроссворд Мери уже почти заполнен ручкой.
– Я зашел, чтобы спросить: не могли бы вы провести небольшую экскурсию по дому смотрителей для нескольких членов комитета спасения маяка? Вам, должно быть, известно, что мы собираемся выпустить брошюру о маяке – Пол Маселли беседовал с вами – и она почти готова. Но мне кажется, что он должен своими глазами взглянуть на дом, чтобы описать его внутри, а я сделаю несколько фотоснимков, – он посмотрел на костлявые с голубыми венами руки Мери, обтянутые тонкой кожей. – Это возможно? Я имею в виду, вы в состоянии приехать туда?
– Вполне, вполне, – сказала Мери. – Когда вы предполагаете это сделать?
– В течение ближайших недель. Тогда у Пола будет достаточно времени, чтобы все написать, а я успею сделать фотографии к сроку сдачи материалов в набор.
– Вы просто позвоните, когда я вам понадоблюсь, и одна из девочек отвезет меня.
– Это будет замечательно. Спасибо, – он кинул взгляд на телевизор, а затем снова посмотрел Мери в лицо. – Как вы поживаете? У вас есть какие-нибудь пожелания? Я знаю, что Энни обычно вам что-нибудь приносила.
Мери улыбнулась. У нее были прекрасные зубы, и Алек подумал, не вставные ли они.
– Таким уж человеком была Энни – всегда что-то приносила. Это так, – сказала Мери. – Я тоскую по ней.
Она показала на окно за спиной Алека, и он, повернувшись, увидел витраж с изображением кисс- риверского маяка: луч его света прорезал темно-синие полосы ночного неба. Это было поразительно в своей простоте, и на мгновение Алек потерял дар речи.
– Я никогда не видел его прежде, – произнес он наконец. – Это прекрасно!
– Она подарила его много лет назад, и я привезла его с собой, когда меня определили сюда.
Алек встал, чтобы рассмотреть витраж поближе, загипнотизированный поразительной белизной стеклянного маяка. Он считал, что видел все работы Энни, и сейчас у него было такое ощущение, будто он открыл еще одну сторону женщины, которую, как ему казалось, знал очень хорошо.
Мери проследила его взгляд.
– Так вы позвоните мне? – спросила она.
Алек с усилием переключился на прерванный разговор.
– Да, – ответил он, неохотно поворачиваясь, чтобы уйти. – Я свяжусь с вами.
Он заехал к Оливии за Лейси и, глядя на их долгие объятия на крыльце, почувствовал себя почти что лишним.
– Спасибо, Оливия. – Лейси взяла свою спортивную сумку и направилась к «бронко».
Алек улыбнулся Оливии.
– И от меня тоже спасибо. От Пола есть известия? Она покачала головой.
– Я очень рада, что Лейси составила мне компанию. Алек сел в «бронко» и выехал на дорогу. Лейси щелкала клавишами радиоприемника до тех пор, пока не отыскала какую-то сводящую с ума какофонию.
– Ты хорошо провела время? – спросил он.
– Угу, – она хлопала ладонями по бедрам в такт музыке, и Алек заметил часы.
Он дотронулся до ее запястья:
– Что это?
Она подняла руку, разглядывая блестящий циферблат часов.
– Оливия купила их мне. Я должна буду звонить ей в полночь, когда ухожу на вечеринки.
Он нахмурился:
– Зачем?
– Просто, чтобы она знала, что со мной все в порядке.
– Это безумие! Ты будешь будить ее.
– Такое было условие. – Лейси начала повышать голос. – Она купила бы мне часы лишь в том случае,
