покупает субботние выпуски в городе и привозит их сюда. Так что мы раньше всех узнаем новости. Подожди минутку. – Она встала и через некоторое время вернулась с газетой.
– Вот она! – Руфь ткнула пальцем в статью, помещенную в разделе светской хроники «Сандэй Пост». – Тебе как обычно, дорогуша? – проворковала она.
– «Дорогуша»? – Да, конечно.
Под фотографией Бена и Иден, сделанной в Долине, шло заявление Иден, в котором она не только вернула ему доброе имя, но и выставила себя в самом невыгодном для себя свете. В заключение она писала: «Я совершила ужасную, непростительную ошибку. Меня не оправдывает то, что я пыталась защитить дочь и свою карьеру. Я оклеветала невинного человека, которого очень люблю».
Строчки поплыли перед глазами Бена. Он вскочил и бросился к Руфь.
– Я должен уйти, Руфь! – Бен коснулся плеча девушки, хотя всего час назад не посмел бы сделать это. – Не поздно отменить заказ?
– Нет проблем, дорогуша, – успокоила она его, – приходи завтра вечером, и твой заказ будет ждать тебя на стойке бара.
Иден прочитала Кэсси сказку и поцеловала девочку перед сном. Вернувшись к себе в комнату, она переоделась в белую шелковую ночную рубашку и забралась под одеяло. Было еще рано, но она чувствовала себя такой разбитой после всех событий сегодняшнего дня. Болела и душа, и тело. Несколько минут она лежала без движения, уставившись в потолок. Потом, стряхнув с себя оцепенение, она включила лампу, стоявшую на тумбочке, и потянулась за сумкой, в которой лежал последний дневник матери. Пришел час последнего дневника матери. Только Иден открыла сумку, как рука замерла. Вот захлопнулась дверца машины, раздался стук в дверь кухни. Иден прислушивалась. Кайл разговаривал с кем-то, потом раздались шаги на лестнице, ведущей наверх. Это Бен! Бен! Сердце, казалось, вот-вот выскочит из ее груди от радости. Она бросила сумку на пол и присела в кровати.
– Иден? – услышала она тихий голос Бена.
– Войди, – пригласила она.
Он вошел и присел к ней на кровать.
– Я отвратительно вел себя сегодня утром, – Бен взял ее за руку. – Прости меня.
– Все в порядке.
– Я прочитал сегодня твое заявление в газете.
– Чудесно! – обрадовалась Иден. Может, она уедет отсюда несчастной женщиной, но, по крайней мере, совесть ее будет чиста.
– Тебе не стоило так резко критиковать себя, – сказал он.
– Стоило.
Он провел большим пальцем по гладкой коже ее руки.
– Ты имела в виду это заявление, когда призналась мне в любви сегодня утром?
– Да.
Он улыбнулся немного печально и сжал ее руку.
– Вчера я смотрел твой фильм «Сердце зимы». Он идет в деревушке Гловерстон.
– Но ты уже два раза видел его.
– Я знаю, – согласился он. – Просто я захотел увидеть тебя, а это был самый безопасный выход из положения. Ведь я так боюсь поддаться твоему очарованию. Но фильм не принес мне облегчения. Ты была женщиной из фильма. Лили, как там бишь ее фамилия? Ты прекрасная артистка, Иден, и ты полностью перевоплотилась в эту женщину. Но меня до сих пор раздражает этот Майкл Кэри. Я не мог спокойно смотреть, как он ласкает и целует тебя.
Бен поежился.
– Короче говоря, я ушел до той сцены, ты понимаешь какой, Иден.
Она улыбнулась и коснулась его щеки.
– Я ведь люблю тебя, – сказал он.
– Тогда скажи мне, чтобы я не уезжала в понедельник.
– Пожалуйста, не уезжай.
Она наклонилась, чтобы поцеловать его, но так заболели мышцы спины, что лицо ее скривилось.
– Очень болит? – с участием спросил Бен. Иден кивнула.
– Я бы предложил тебе сделать массаж, но только, прикоснувшись к тебе, я потеряю голову.
– Коснись меня, Бен, пожалуйста.
Он встал, закрыл дверь на замок и вернулся к постели.
– Какая красивая, – прошептал он, проведя рукой по ночной рубашке. – Почему я раньше не замечал ее?
– А разве стоило надевать ее у тебя? Мы сразу раздевались.
– Ну, мне кажется, нам придется снять ее, иначе я не смогу хорошо помассировать твои плечи, – сказал Бен.
Ей вдруг стало неловко при мысли, что придется предстать перед ним обнаженной. Но он, словно
