плетеные качалки и вольтеровское кресло. Пол включил диктофон. Мэри остановилась в центре комнаты.
— Неплохо было бы покрасить. Я бы такого никогда не допустила. — Она указала палкой на одну из выцветших стен.
Алек сделал несколько снимков, пока Пол неподвижно стоял, держа диктофон на вытянутой руке.
— Что же мне вам рассказать об этой комнате? — Мэри будто спрашивала сама себя. — Разумеется, здесь было сердце дома. Когда Элизабет была маленькой, мы все вместе коротали здесь вечера. Я помню и те несколько ночей, когда здесь гостили люди, спасшиеся после кораблекрушения. Они жили у нас несколько дней, а потом мы отправляли их на материк. — Мэри посмотрела на плетеную качалку. — Немало кроссвордов разгадала я в этом кресле, вот что я вам скажу.
В гостиной было довольно прохладно, но Оливия заметила на лбу Пола и над его верхней губой бисеринки пота. Он достал из кармана платок и промокнул лицо. Оливия сомневалась, что только из-за ее присутствия он так побледнел. Она уже хотела было спросить мужа, не заболел ли он, но ее слова привлекли бы к нему общее внимание, а Полу это едва ли понравилось бы. Они прошли в кухню.
— В этой проклятой комнате я упала и сломала бедро, — Мэри дотронулась до руки Алека. — Если бы не твоя жена, я бы так тут до сих пор и валялась.
Алек улыбнулся в ответ.
Мэри показала им кладовую, большую спальню на первом этаже и маленькую ванную комнату, пристроенную в шестидесятых годах.
— Теперь на второй этаж. — Она указала палкой на узкую лестницу.
Пол и Алек практически внесли Мэри наверх, подхватив ее под локти. Они вошли в первую комнату справа, просторную спальню с мебелью в деревенском стиле и двуспальной кроватью, накрытой лоскутным одеялом.
— Его сшила мать моего мужа, — пояснила Мэри. Она рассказала, что здесь спала ее дочь Элизабет, до тех пор пока ее приятель как-то ночью не приставил к окну лестницу и не увел девушку с собой, подальше от уединения Киссривер.
Полу явно было не по себе. Пока Мэри говорила, он закрыл глаза, словно ему был неприятен сам вид этой комнаты. Оливия видела, как пульсировала жила у него на шее.
— Ты болен? — шепотом спросила она.
Он лишь покачал головой, не глядя на нее, и Оливия отошла в сторону. Мэри еще что-то рассказывала о спальне Элизабет, Алек щелкал затвором фотоаппарата. Потом они перешли в спальню по соседству. В окно Оливия увидела высокую белую башню маяка.
— А это комната Анни.
Пол, Оливия и Алек остановились на пороге и заглядывали внутрь.
— Комната Анни… Вы говорите о моей Анни? — спросил Алек.
— Именно так. В эту комнату Анни приводила своих любовников.
— Что?! О чем вы говорите? — Алек нахмурился. Мэри повернулась к Полу и посмотрела ему в лицо.
— Вы ведь знаете, о чем я говорю, мистер Маселли?
На шее Пола дернулся кадык. Его лицо посерело, а пальцы дрожали, когда он выключал диктофон и вешал его на пояс.
— Понятия не имею, — ответил он.
— Нет, думаю, ты очень хорошо представляешь, о чем я говорю, — заявила смотрительница. — Отлично представляешь. Анни очень понравилось, как ты выглядел в тот вечер, когда явился сюда в костюме после спектакля. Помнишь «Потерянную колонию»?
Алек развернулся к Полу:
— О чем она говорит? Пол покачал головой.
— Одному богу известно. — Он посмотрел на Мэри и сказал очень громко: — Вы меня с кем-то спутали.
Оливия едва могла дышать. Ей хотелось сделать что-нибудь, найти какие-то слова, чтобы снять напряжение, повисшее между ними. Ей хотелось остановить Мэри Пур, не дать ей продолжать, но та уже открыла рот, указывая палкой на двуспальную кровать.
— Сколько времени ты провел с ней в этой постели? — спросила она Пола.
— С меня достаточно! — Пол развернулся, чтобы уйти, но Алек схватил его за руку.
— Что происходит, Пол? Думаю, будет лучше, если ты все объяснишь.
Пол повернулся к нему и тут же зажмурился. Он снял очки, потер переносицу, на которой остались красные вмятины, и с несчастным видом посмотрел на Мэри.
— Зачем вы это делаете? — очень тихо сказал он, обращаясь к ней. — Ради чего?
— Думаю, это тебе решать, — Мэри пожала плечами. Пол замялся на мгновение, потом снова надел очки и обратился к Алеку:
— Я познакомился с Анни в Бостонском колледже.
— Пол! — ахнула Оливия.
Я узнал ее намного раньше, чем ты. — Пол смотрел только на Алека. — У нас были отношения. Очень серьезные отношения. Мы жили вместе два года еще до того, как ты познакомился с ней. Ты даже не подозревал о ее существовании, а мы с Анни уже любили друг друга. — В его голосе слышалась странная гордость. — Она принадлежала мне задолго до того, как стала твоей. Помнишь синюю лошадку в вашей кухне? Это я ей подарил. Анни ее обожала. Она дорожила моим подарком.
Пол опустил глаза, словно решал, что сказать дальше. Оливия не осмеливалась смотреть на Алека, но слышала его тяжелое дыхание.
— Мы говорили о том, чтобы пожениться, — продолжал Пол, — чтобы завести детей. — Легкая улыбка тронула углы его губ. — Мы даже выбрали для них имена, но после второго курса она встретила тебя и порвала со мной. Видишь ли, я так и не смог забыть ее. — Пол с мольбой посмотрел на Алека, словно только тот мог его понять. — Мог ли мужчина, знавший Анни, забыть ее?
Алек еле заметно покачал головой.
— Нет, — ответил он. — Пожалуйста, не говори, что… — Его голос прервался, и Оливия коснулась его плеча. Ей хотелось обнять Алека, закрыть ему ладонями уши, чтобы он не слышал того, что сейчас скажет Пол.
— Может быть, хватит? — обратилась она к Полу. Но он словно не слышал ее.
— Много лет назад я приехал на Косу летом. — Пол сложил руки на груди и тут же снова опустил их. — Я получил роль в пьесе «Потерянная колония», снял квартиру. — Он больше не смотрел на Алека. Его глаза не отрывались от пола маленькой спальни. — Я увидел Анни и понял, что наши чувства еще живы. Несколько раз мы здесь встречались. — Он поднял на Алека глаза и кивком указал на спальню.
— Анни никогда бы… — Алек вопросительно смотрел на Мэри. — Это правда?
Мэри торжественно кивнула, и только тут Оливия поняла, что старая женщина намеренно спровоцировала признание Пола.
Глаза Алека яростно сверкали, но слово «ублюдок» он произнес еле слышным шепотом.
— Я думаю… — Пол заморгал и снова уставился в пол. — Я всегда считал, что, когда я уехал с Косы, Анни была беременна от меня. Она была очень расстроена. А когда я в прошлом году брал у нее интервью для «Морского пейзажа», она солгала мне, говоря о возрасте Лэйси. — Пол поднял голову, на его щеках выступили красные пятна. — Мне очень жаль, Алек, но, скорее всего, Лэйси моя дочь.
Мэри раздраженно фыркнула:
— Лэйси такая же твоя дочь, как и я. Анни избавилась от твоего ребенка.
Глаза Алека распахнулись.
— Избавилась? — Он задохнулся от ярости. — Это невозможно. Анни никогда бы не сделала аборт.
Мэри посмотрела на Алека, и Оливия увидела сострадание в ее ясных синих глазах.
— Она его сделала, и для нее это было очень непросто. Анни избавилась от ребенка Пола и еще от одного, но это было позже.
Алек шагнул к ней.
— Какого черта вы…
