Соколиная книга

давно.

Но лишь одно я знаю и имею —
и тем живу, не смея всё забыть:
что ты уже была – навек моею
и только смерть нас сможет разлучить…

Звезда прожгла лукавым взглядом стену.
Я здесь один, ты где-то там в ночи.
И что это, любовь или измена,
одна ты знаешь. Знаешь и молчишь…

9 августа 2008

* * *

Я без тебя не пропадаю,
и о разрыве не жалею,
и из окна не вылетаю,
как птица крыльями не вею.

Я не болею, не бледнею,
не загниваю и не таю,
я даже, в общем, не старею…
А лишь,
как мамонт, вымираю.

10 августа 2008

Орлица

Жена-любовница, давай начнем сначала,
не раздувай огонь вражды в крови.
В раскосе глаз твоих спокойно-величавых
парит орлица вдумчивой любви.

Свистит ли ветер, град идет с дождями,
твердь неба молнии ломают в бездне лет,
парит орлица, мощными кругами
равняя звезды, солнце, ночь и свет.

Парит орлица. Там внизу – кишенье.
И воронье накаркало беду.
Будь выше всех. Прости, будь совершенна.
Сбрось в пропасть со скалы змею- вражду.

Жена-любимая, смотри, проходит лето.
Сердца болят, готовятся к зиме…

Парит орлица.
С птичьего полета
я с каждым мигом —
меньше, меньше, ме…

9 августа 2008

* * *

Сказал в запале – резано и круто.
Обидел, аж волной пошли круги…

Метнула взгляд пронзительный —
как будто
сорвался сокол
с вскинутой руки.

Захохотала жутко и нелепо,
в зрачках сверкнули рысьи огоньки.
И треснул мир, как дом, —
как будто не был…
И рухнул в бездну горя и тоски.

Жизнь кончилась. Глухи слова отныне.
Кричит обида-дева даже днем.
Любовь забилась в щель.
Одна гордыня
сжигает души адовым огнем.

И каждый прав – на том и этом свете,
готов ввязаться в настоящий бой…

Родная, спи, родная, спи —
ведь это
все не про нас,
все не про нас с тобой…

10 августа 2008

* * *

жене

Твои губы во тьме различаю…
Но во мраке венчальной свечи —
на земле не тебя я встречаю,
а твое отраженье в ночи.

Поразбросаны лучшие годы
сзади, сбоку – и нет им числа…
Что тебе, неземная, угодно,
чтоб – не только во сне – ты была?

Приходи, – желтый волос по ветру,
так похожа лицом на жену…
Разнесем весть по белому свету,
а о чем – сам пока не пойму…

Будем жить мы с тобой в рукавице,
в той, что в сказке лежала века.
Одинок я,
как пение птицы,
и свободен, как мысль дурака…

23 августа 2008

* * *

Я бегу против стрелки часов,
против хода вращенья земли.
Чтобы вырвать из бездны веков
душу той,
что мерцает вдали…

Она светит со дна,
как звезда,
отраженная черной водой.
– Между нами беда- лебеда,
не сдавайся, останься со мной!

Сколько было растрачено слов!
Память гонит нас сквозь решето.
Если мы позабудем любовь,
на земле нас не вспомнит никто.

Длинный посох достанется мне,
помело с рукоятью тебе.
И узнать нас не сможет во тьме
наша дочка —
сама по себе…

28 августа 2008

* * *

Я пью за продолженье листопада!
И чокаюсь с бокалом пустоты.
Еще пока мне ничего не надо,
еще пока я с памятью на ты.

Еще пока твои целую груди,
горю в твоем дыхании – дотла…
Еще пока про нас забыли люди,
еще кровать для наших снов мала.

Еще пока не знаю я, что счастлив,
не знаешь, что несчастна ты еще…
И сердце бьется только на две части,
еще грехи – тебе и мне – не в счет.

Еще пока на сне не ставишь точку.
И я на тестя непохож – точь-в-точь.
Еще пока мы не родили дочку,
любимую
единственную дочь…

28 августа 2008

* * *

Становлюсь безудержно покорным
с милой, что повенчан я в веках,
по годам —
почти уже покойник,
по любви – пока еще никак…

И за что в любви такая сила
и метельной нежности размах?!
Все сносила и переносила
на своих мистических крылах.

Но не чуют у красивых – душу.
Так и я —
как ветер злой в ночи,
что вначале должен дом разрушить,
чтоб увидеть свет огня в печи…

Видел,
где твои проходят ножки, —
шеи в штопор крутятся,
а там,
словно пробки,
сносит дурьи бошки,
отрывая их ко всем чертям.
Одурманены твоей походкой —
ветреной,
а может, ветровой, —
пол-России пьет запоем водку,
пол —
с ножами носится за мной…

Иногда такая ты —
лихая,
иногда, – как песня соловья:
нежная, прозрачная, родная…
Иногда —
чужая, не моя.

Но когда,
звездою полыхая,
сбрасываешь свой покров земной —
темноту губами прожигая,
прямо в вечность падаешь со мной…

С нежностью, пуская в небо корни,
твое тело звонкое ловлю…
Становлюсь безудержно покорным
с женщиной, которую люблю.

16, 23 сентября 2008

* * *

Как хорошо в последний день Помпеи
пройтись по улицам заснеженной Москвы.
На миг любви —
в бессмертие поверив,
услышав из-под снега рост травы.

Увидеть в небе ветра зарожденье,
в голубке серой Божий лик узреть…
И что-то вечное смахнуть, как наважденье, —
еще пока не время умереть…

Твои глаза…
Но что-то говорит мне,
что всё не так, как мне мечталось быть.
И сердце сокращается в том ритме,
в котором мы давно не можем жить.

Счастливым быть уже я не сумею.
Другая жизнь у Родины в крови.
Лужков построит новую Помпею
в последний день
несбывшейся любви.

13 августа 2008

* * *

Грустью я обижен и растрачен —
на тебя,
на жизнь,
на белый свет.
Я растрачен и переиначен,
бьет в глаза холодный белый свет.

Это там,
где небо было вольно
под крестом могучего орла,
там, где песня-сказка,
вспыхнув болью,
по оврагам-кочкам понесла.

Там, где был я верен и уверен
в крепости заветного кольца.
Сердца жар был волчьей страстью мерян
в злых зрачках любимого лица.

И теперь под волчий вой,
играя
как река, —
в предчувствии беды —
кровь моя бурлящая,
дурная
сносит этой крепости следы.

Размыкая ветреные руки
безучастной спутницы – судьбы,
жаркого дыхания разлуки
на твоих губах растут клубы.

Словно с ветки лист
в страну иную —
с губ слетает поцелуя след.
Словно песню спев свою земную —
в небо вышел неземной поэт…

24 сентября 2008

Одиночество

Во тьме земной
грущу в окно я,
где звезды рушатся на дно
моей души, —
мне все равно…
Ведь одиночество такое,
что не вмещается в окно.

Но заклинаю
сквозь невзгоды:
– Любовь бессменна и нежна,
неубиваема она.
Замки срывая, платья, годы,
она придет —
твоя жена.

Ты задохнешься чуть не плача,
когда ошпарят,
хохоча,
как будто духом первача, —
бессмертно молодые губы,
рот