в голове детали хитроумного плана.
Поджег должен случиться сегодня вечером, больше ждать нельзя, придется действовать быстро и по обстоятельствам. Итак, ближе к ночи будут гореть склады с урожаем — все, что было собрано с полей за последний месяц, будет объято огнем. Жаль, что придется попортить и ягоды — столько труда было вложено в их сбор соседками, но что поделать, если все находятся в соседних помещениях. Итак, когда загорится деревянный амбар, огонь аккуратно перекинется и на женский барак, который стоит по соседству. У женщин будет достаточно времени, чтобы выскочить наружу, Янка была в этом почти уверена. Но только не она сама должна будет увидеть пожар первой, дым должен учуять кто-то еще. Тут приходилось положиться на удачу. Но это был не самый важный момент.
Важно было другое — пустую канистру с бензином нужно было пронести в комнату Шерин, а до этого, нужно стащить кое-что из одежды у этой суки. Какую-нибудь футболку, которую та часто носит. Эту майку надо будет ненадолго сунуть в огонь, чтобы на ней остались следы, которые трудно будет спутать с чем-то еще.
Футболку стащить не проблема, достаточно лишь будет пробраться в комнату тогда, когда Шерин повезет еду в каменоломню. Это случится в обед. А позже она будет выманена из коморки еще одним событием, которое тоже уже было наскоро спланировано. Хорошо бы, если бы где-то рядом с горящим складом, охрана нашла какую-то вещь, принадлежащую Шерин, но что это может быть?
Янка нахмурилась, размышляя. Время подгоняло, а нужно было еще столько всего продумать. Солнце поднималось все выше, надо было собираться и идти работать. Остальные уже давно трудились у ягодных кустов.
Чувствуя, как пот от напряжения катится по спине, Янка недовольно поднялась со ступеней, прихватив перчатки, которые некоторое время назад Шерин купила для всех женщин, царапающих руки о колючие кусты. Надо же! Обо всех подумала — эта святоша! Ну, ничего…. Теперь уже совсем скоро…. Гораздо скорее, чем все предполагают.
Время до обеда тянулось медленно, было жарко и тяжело, но Янка не роптала. Она собирала ненавистные ягоды, даже не прислушиваясь, о чем болтали другие. Мысли ее постоянно прыгали с одного предмета на другой, но тема их была общей — сегодняшний поджег.
Канистра с бензином, которую она несколькими ночами раньше умыкнула из гаража, надежно покоилась между толстыми стеблями кукурузы. Работники еще не скоро доберутся в эту часть поля, побеги были слишком молодыми, а, значит, риск того, что она могла быть кем-то обнаружена, отсутствовал. Зажигалку, Янка сперла у Грега давно, и та теперь постоянно лежала в кармане юбки — так, на всякий случай. Нельзя было оставлять ее в бараке, женщины могли случайно наткнуться и запомнить ее. А это стало бы важной уликой против Янки.
С бензином придется быть осторожной, чтобы самой, не дай Господь, не пропахнуть, хотя в суматохе это вряд ли кто-то заметит. Янка всего лишь выскользнет пописать, а когда вернется, амбар и барак будут уже задаваться пламенем. Женщины спят крепко и не проснутся только от того, чтобы кто-то встал в туалет — проверено многократно. Тут Янка не особенно волновалась, да и какой-то доли риска все равно не избежать. Ничего тут не поделаешь.
Назойливая муха прожужжала мимо Янкиного уха, и та досадливо поморщилась и вслепую отмахнулась. Как же ей надоело торчать на этом солнцепеке, в жаре, в скуке, зарабатывая ежедневные гроши, которые сулят освобождение не раньше, чем лет через двести. Она всерьез тосковала по временам, когда работала в мужском клубе — зарабатывала куда больше, даже веселилась здесь и там, развлекалась с хозяином, а по вечерам возвращалась пусть и в небольшую, но все-таки свою комнату. Да и Роберт был таким славным…. Как пацан в чем-то, но все равно славным. Янке нравилось его кормить.
А потом эта Шерин все испортила! Это из-за нее все повернулось так, как повернулось — это поганое ранчо, эти бабы, адский труд и никакого просвета впереди! Почему ее поселили в той комнате, тогда как Янку запихнули в барак? Почему она каждый день общается с красавчиком-Халком, когда это Янкина мечта, иметь шанс захомутать одного из самых престижных оунеров Тали и снова кататься в масле сыром? Почему Шерин не горбатится над этими несчастными кустами, а изображает из себя спасительницу-героиню всех несчастных и обделенных? Почему она не спит в продуваемом скрипучем бараке, как овца, запихнутая в стадо, не способная найти ни минуты отдыха или уединения?
Янка с силой сжала кулаки, ее почти трясло от злости. После сегодняшнего — Шерин накажут. Накажут так, что ничего у той не останется. А еще лучше, если Халк отдаст ее на растерзание Грегу — тот так давно хотел с ней позабавиться!
Но самое главное, что когда женский барак загорится — обитательниц придется переселить куда-то в другое место. И Янка полагала, что этим новым местом окажется особняк Халка. А куда же еще? Других строений вокруг не было. Придется ждать какое-то время, пока их либо отстроят, либо починят горелый барак, а это все равно займет неделю или две. А то и больше. Не оставят же спать на улице? А когда Янка приютится в особняке, она уже найдет способ, как там остаться, недаром она уже завела несколько знакомых среди уборщиц и посудомоек. Поговаривают, что кое-кто из них мог бы замолвить слово перед Халком, что она — Янка — могла бы пополнить ряды рабочего персонала особняка, откуда, глядишь, прямая дорога к налаживанию отношений с хозяином.
Она едва только не облизнулась, думая об этом. Хорош он все-таки — этот Халк — здоровый, мощный, гордый. И не гордый даже, а с достоинством внутренним. Ей такие нравились. С таким, если в свет выведет, все вокруг слюнями обольются….
Но сначала нужно убрать с дороги Шерин. Она всегда портит. И всегда портила!
Продолжая следить за положением солнца, Янка снова мысленно углубилась в детали того, что должно было раз и навсегда поменять положение вещей.
Наступило время обеда.
Нервы Янки, и без того истончившиеся, натянулись до предела. Пора было действовать. Каждая минута была теперь на вес золота. Появившись в столовой и проведя там некоторое время, чтобы не привлекать внимание своим неожиданным отсутствием, Янка едва только запихнула в себя хлеб и пару ложек какого-то супа, после чего осторожно выскользнула в коридор, а, затем, на улицу.
Прокравшись по аллее к особняку, Янка спряталась за кустом, растущим у задней стены дома. Отсюда хорошо просматривалась кухня и стоящая на тропинке Шерин, ожидавшая, пока Табита вынесет и водрузит на телегу жбаны с едой. Как вовремя! Не иначе, как госпожа удача сегодня приветливо махала рукой.
Как только со жбанами было покончено, Шерин поволокла телегу по дороге, ведущей к полям, за которыми располагалась каменоломня, а Табита скрылась в кухне. Янка перевела дыхание, выбралась из куста, подкралась к одному из боковых входов в особняк и скользнула в прохладную тень коридоров.
Теперь нужно было лишь молиться, чтобы никто не встретился ей по пути к комнате.
Изо всей силы сжав потными пальцами заветный ключ, Янка быстро и тихо курсировала по изгибам и поворотам дома. А вот и оно! Место назначения.
Теперь она стояла перед входом в комнату Шерин и прислушивалась. Никого. Ничего. Тихо. Да, руки ее тряслись, пот тек по спине, но сердце билось гулко и восторженно. Наконец-то! Как же долго она ждала этого момента!
Провернув ключ в замке и волнуясь из-за того, что он мог не подойти, Янка с облегчением вздохнула, когда услышала характерный щелчок и услышала скрип отворяющейся двери. Сработало! Молниеносно закрывшись в комнате изнутри, Янка лихорадочно огляделась вокруг — стол, кровать и один единственный шкаф. Мда-а-а. Не густо. И не совсем так, как она ожидала, но все же лучше, чем барак.
Теперь снова нужно было действовать. Лишь краем глаза отмечая детали, Янка принялась рыться в шкафу, пытаясь отыскать что-то, что Шерин носила чаще всего. Именно эта вещь должна стать той самой уликой, подпорченной пожаром, и именно эту вещь будет приятнее всего портить.
Янка плотоядно улыбнулась, удовлетворенно втянула воздух и тут же поморщилась от витавшего в воздухе слабого аромата Шерин.
Как же Янка ее ненавидела! Все эти умные книжки, лежащие на столе, в которых ни одно слово невозможно прочесть, все эти тетради для записей, карандаши, даже настольную лампу. Под кроватью оказалось пусто, в углах тоже ничего не было — как же примитивно и убого — но вот крыльцо было вполне
