не хотелось это пережить. Но так бывает! Так случается практически со всеми! И это не значит, что люди плохие, что надо уйти в монастырь или что-то подобное! Ведь даже если мы заводим отношения с самыми серьезными намерениями, то никогда не знаем заранее, как пойдет дело с этим человеком, сможем мы с ним ужиться или не сможем. Миша был твоим первым мальчиком… и только.
– Хочешь сказать, первая любовь – всегда неудачная, так что ли? – хныкала Вера.
– Не хочу! В любовных отношениях нет никакого «всегда», понимаешь? У всех происходит по-своему. А что касается ушастого… Тебе придется смириться с этим разочарованием, оставить его в стороне и жить дальше.
– Но как?! Теперь я смотрю на всех парней с такой точки зрения: похож на Мишу или не похож. Если нет, то, значит, он не правильный, не в моем вкусе! А если похож, то как я смогу с ним быть?! Он же будет постоянно напоминать Мишу!
– Не думай пока о парнях, Вера. Сразу после расставания трудно с кем-то сойтись. Займись пока… ну… самосовершенствованием, что ли. И поменьше думай о том, какая ты бедная-несчастная!
– Да, тебе легко говорить!
– А что, думаешь, я никогда не расходилась с мальчиком?
– Ну… Это…
– Это другое, не как у тебя, да? Тебе сейчас кажется, что твой случай особенный, что он самый ужасный в мире, ага? Так думать очень больно, но при этом и приятно в глубине души. А если я скажу, что с миллионами девчонок такое случалось и случается?
– Какое мне дело до миллионов?! Я у себя одна! И… И… – успокоившаяся было Вера опять начала рыдать. – И Миша бросил именно меня!!! Разве это справедливо?! Разве я это заслужила?! Ы-ы-ы-ы!!!
– Ну знаешь ли что? – Кира разозлилась, встала с кровати, на которой они вместе сидели. – А чем ты заслужила, чтобы он тебя любил, а?
Вера разревелась еще больше, забралась под одеяло: видимо, чтобы насладиться свои горем в одиночестве. А Кира не унималась:
– Может, за то, что он тебе приглянулся, Миша тебя любить обязан? Или за то, что ты на свет родилась? Или за хождение растрепанной, в пижаме, за мотание соплей на кулак, за неспособность ничем занять себя? А?
Круглое, красное, как редиска, лицо высунулось из-под кучи одеял.
– Я с ним не ссорилась… Я ему ни разу не изменила…
– Человек достоин уважения за то, что он делает что-то. А не за то, что он чего-то не делает. Таково мое мнение, – жестко заявила старшая сестра. – А тебе советую перестать жалеть себя и заняться чем- нибудь путным! Хоть танцами, например…
– Танцы надоели. Я уже знаю все, чему там учат!
– Что же ты тогда так «блистательно» выступила на конкурсе?
– Да потому что… Эти девчонки… Из школы «Газаль»… Ну…
– Возьми да пойди в эту школу! Кто тебе запрещает? – Кира всплеснула руками. – Да чего мы, собственно, ждем? Ну-ка поднимайся!
Вера захныкала. Несмотря на сопротивление, она была стащена с кровати и загнана в ванную – привести себя в порядок. Вернувшись в комнату, младшая Созонова обнаружила, что постель убрана, шторы откинуты, форточка открыта, а на стуле лежит танцевальный костюм.
– Надевай! – скомандовала Кира и тут же врубила арабскую музыку, причем на полную громкость.
Напялить на Веру костюм старшей сестре так и не удалось, поэтому она надела его сама и закружилась по комнате, припомнив свои давние, немногочисленные занятия танцем живота.
– Бочку неверно. Тарелку не так, – бурчала младшая, наблюдая за происходящим.
– Ну давай, покажи мне, как надо! – подначивала Кира.
Еще какое-то время Вера отказывалась танцевать – уже только из вредности, – а потом поняла, что ноги сами идут в пляс. Поплыла, поскакала, заструилась, завертелась. Начала вспоминать изученные фигуры: восьмерки бедрами, круги грудью, ключ, волна руками, шаг египетский, волна животом…
Волна животом?!
Да. Волна животом.
Вера повторила ее еще раз. А потом еще и еще. Все получилось. Но как, откуда, ведь она же никогда не умела, ведь она же думала, что никогда не научится, ведь она же считала себя неспособной…
– Кира, Кира! Я же сдалала волну! Смотри сюда! А вот… И вот… Опять… еще раз… Я ее умею!
– О-о-о! Да это чудо! Я же говорила, что расставание обернется для тебя чем-то хорошим! Завтра же записывайся в «Газаль»!
На следующий день Вера позвонила в «Газаль», выяснила, что группа второго года обучения как раз сегодня, спросила адрес, взяла спортивные штаны, майку, пояс с монетками и двинула в школу.
Первое занятие прошло еще ужаснее, чем она предполагала. Учениц в зале было немеряно: они стояли не в два ряда, как в районном Дворце спорта, а в пять или шесть. Оказавшаяся почти на самой «галерке», Вера с трудом видела тренера – ту самую отбеленную регистраторшу с конкурса. Тренер тоже, видимо, не сразу заметила Созонову. А как только разглядела, сразу прекратила занятие и громко потребовала, обращаясь через весь зал:
– Монетки снимите, пожалуйста. Да-да, девушка, я к вам обращаюсь!
Обескураженная Вера покорно сняла свое сокровище под шушуканье бывалых учениц, среди которых разглядела кое-кого из победительниц злополучного конкурса. Занятие длилось не час, как во Дворце спорта, а полтора. При этом одна только разминка оказалась такой, что уже через пятнадцать минут после начала у Созоновой язык был на плече. Она кое-как дотерпела до конца урока: ни одну из предлагавшихся тренером умопомрачительных фигур сделать, разумеется, не смогла.
Когда занятие наконец закончилось, Вера без сил рухнула на скамью в раздевалке. Все болело, руки и ноги отваливались, в голове стучало, дышалось едва-едва, тошнило, мутило – словом, так плохо Созоновой не было никогда. Она приготовилась помереть и, вероятно, не померла только потому, что остальные девчонки оперативно оделись и разбежались, а оставаться последней было стыдно: заставишь администратора ждать – того и гляди накричит, выгонит голой или закроет в раздевалке. Кое-как, через силу Вера начала стягивать с себя спортивную форму.
– Монетки – признак непрофессионализма, – вдруг услышала она над ухом.
Рядом стояла та самая девушка, которая когда-то выступала в золотом костюме с крыльями.
– А мой совет ты зря тогда не послушала, – назидательно заявила она. – Ну, насчет груди.
Похоже, мне становится немного получше, хотя по-прежнему хожу унылая, дохлая, вся как во сне. Первое время после того инцидента 10-го числа была в панике, думала вернуть Мишу любой ценой, хоть бы даже у него, кроме меня, было еще сколько угодно девчонок – лишь бы не расставаться. Ужас! Потом хотела отомстить ему, представляла, как он будет плакать, на коленях передо мной стоять, обратно проситься, а я не пущу… Бред сивой кобылы!
Теперь я решила так: буду дальше заниматься танцами и добьюсь того, что стану какой-нибудь звездой или чемпионкой. Тогда он увидит, кого потерял! И вернется».
11
Труды и успехи
Осень помогла доделать ту работу, которую начали танцевальная школа и старшая сестра, – вернуть Веру к жизни: с переходом в одиннадцатый класс проводить дни, не снимая пижамы и не выходя из дому, стало попросту невозможно. Кроме уроков, с октября начались подготовительные курсы: Созонова мечтала о медицинском.
Мария Юрьевна опять свирепствовала. Одни учителя каждый день твердили о том, что ребята – уже
