почти взрослые люди и потому должны учиться прилежнее, чем обычно; другие не упускали возможности отметить, что одиннадцатый класс – еще малые детишки, а потому учиться менее прилежно, чем обычно, им не позволено. Несмотря на увещевания, почти все одноклассники, будто сговорившись, плюнули на предметы, не нужные для поступления в выбранные ими институты, и как сумасшедшие штудировали выпускные тесты прошлых лет.
– Мне сегодня всю ночь снились эти дурацкие тесты, – пожаловалась Вере на перемене подруга Даша. – Буквы, цифры, буквы, цифры… И никакого смысла во всем этом! Если так пойдет и дальше, меня увезут в дурку еще до окончания школы!
– Побольше занимайся спортом, – посоветовала Вера. – Здорово мозги прочищает от всякого бреда. Проверено на себе! И отдыхай побольше.
– Кстати, насчет отдохнуть! – Даша подмигнула. – Есть предложение задвинуть сегодня последнюю физкультуру и вместе с Ошерович и Фатиевой отправиться в кино! Как ты на это смотришь?
– Нет, извини, без меня…
– Что такое?! Ты стала поклонницей физручки?!
– Нет, Дашка… Просто сразу после уроков мне надо бежать на занятие по танцам.
– Ври да не завирайся! Вчера был тот же самый предлог! Ты что, каждый день там занимаешься? Ну-ну. Не хочешь с нами дружить – так и скажи, нечего ездить по ушам!
– Я не езжу. Ну да, каждый день. Три раза в неделю там, остальное время – дома, сама по видеоурокам. Поставила себе задачу – час в день. Сегодня занятие в школе, за него уже заплачено, так что…
– А завтра будут курсы, верно? – спросила Даша, скорчив недовольную физиономию.
– Ну да, курсы. Можно подумать, поступать в институт собираюсь только я!
– Так и бегаешь туда-сюда как заяц! – фыркнула подруга.
– Чем больше делаешь, тем больше успеваешь – это закон жизни.
– Успеваешь-успеваешь… Я слышала от тебя эту фразу уже раз двести! Скажи лучше вот что… – и Даша понизила голос. – Как Мишка-то твой? Не вернулся?
Вера перестала улыбаться, отвернулась, сделала вид, что ужасно интересуется пейзажем за окном, который наблюдала последние десять лет.
– Слушай, Дашка, ты нашла, про что спросить!
– Выходит, не вернулся… А сама что? Позвони ему!
– Ну как же! Разбежалась!
– А-а-а, ты гордая!
Созонова повернулась.
– Гордая, не гордая… Во-первых, я знаю, что это бесполезно – только расстраивать себя лишний раз. А, во-вторых, у меня сестра его номер из мобильника стерла…
– Ого!
– Представляешь? И асечный номер, и электронную почту – залезла в компьютер, подобрала пароль и все стерла. Я, конечно, злилась сильно. А теперь решила: к лучшему. Не будет дурацкого искушения писать, унижаться, звать его обратно.
– Но ты позвала бы? Скажи, позвала бы? – зашептала Даша. – Хочешь, чтобы он вернулся? Вот так, пришел бы завтра и сказал бы: я весь твой?
– Раньше хотела, – честно ответила Созонова. – Теперь – не знаю. Скучаю по нему временами – только не по тому, который мне изменил, а по старому Мише, с которым все хорошо было. Только ведь понятно, что это все не вернется. Так что зачем кота за хвост тянуть? Опять скучать, опять плакать из-за него… Да ну! Пускай лучше не появляется!
– А хочешь, познакомлю тебя с парнем? – предложила заговорщицки подруга. – С симпатичным! Брат Артемки…
Артемка был новым Дашиным кавалером. Почти единственная в классе, у кого не было бойфренда в прошлом году, подруга наконец обзавелась парнем. Весной она смотрела на счастливую Веру снизу вверх, а теперь стала поглядывать сверху вниз.
– Какой такой брат? – вырвалось у Созоновой.
– А-а-а, интересуешься! – торжественно заключила Даша. – Пойдем, познакомлю. Сегодня после уроков!
– Ну я же сказала, что не могу! – возмутилась Вера. – Неужели непонятно?!
– «Не могу», «не могу»! Немогухна! Ладно, не больно-то и хотелось! Чемпионкой нацелилась стать? Думаешь, ты вся такая особенная? Тьфу! Да не больно надо, дрыгай попой сколько влезет! И сиди себе одна, если так нравится!
Вера пожала плечами и отошла.
Последнее время такие разговоры происходили нередко. В прошлом мае вдруг обретшая любимого человека Созонова чувствовала себя королевой – так же и относились к ней одноклассники. Теперь, неожиданно оказавшись не просто одинокой, а еще и обманутой, брошенной (а сплетни ведь быстро распространяются!), Вера обнаружила себя внизу общественной пирамиды. В школе перестали особенно уважать ее, перестали интересоваться. Только Даша еще более-менее уделяла внимание Созоновой, да и та, если не ссорилась с ней, то намекала, что оказывает услугу подруге-неудачнице. По поводу усиленных занятий танцами многие посмеивались. Но именно это и было дополнительной причиной для того, чтобы стать самой лучшей танцовщицей! Суметь, добиться справиться… доказать себе и всем, что кое-чего стоишь!
Ежедневные самостоятельные занятия, изначально бывшие добровольно принятой обязанностью, постепенно превратились в необходимость. Как обед казался Вере неполноценным, если в конце не было десерта, так же и день она считала несостоявшимся, если в течение него совсем не танцевала. Впрочем, таких дней почти уже не случалось: даже тогда, когда было много уроков, даже перед большими контрольными Созонова старалась потанцевать хотя бы десять минут. Не забывая и об учебе, к ноябрю она стала ловить себя на том, что за партой нередко скучает по музыке, по движению, по ритму, а на выходе из школы предвкушает, как сейчас придет домой и будет тренироваться.
Особенно хорошо танцевалось сразу после занятия в «Газали». Обычно, вернувшись оттуда, Вера, все еще разогретая, воодушевленная чужим примером, вертелась у зеркала, повторяла пройденные связки. Именно за этим занятием в какой-то момент – это случилось, наверное, после месяца посещений уроков Натальи Ивановны – Созонова неожиданно почувствовала, что танцует. Не просто совершает положенные движения под музыку, не просто воспроизводит один за другим изученные элементы, а именно танцует – и получает от этого удовольствие. Уроки в «Газали» как будто бы сняли с нее кандалы, развязали руки и ноги. В этот день Вера и приняла решение заниматься, не пропуская ни дня.
Постепенно она начала захаживать в «Газаль» и в те дни, когда не было занятий. Навещала Наталью Ивановну, которую последнее время очень полюбила, смотрела, не выставлен ли на продажу какой-нибудь новый костюм, брала музыкальные записи, виделась с девчонками… Кое-кто из учениц уже так наловчился танцевать, что даже помогал вести старшим тренерам уроки, самостоятельно занимался с новичками. В какой бы день Созонова ни заглянула в школу танцев, она почти всегда втречала там или Риту Большакову – рыжую остроумную толстушку семнадцати лет, – или Инну Артемьеву – малообщительную, но не злую девушку с гладкими черными волосами и поразительно белой кожей. На конкурсе, в день первой встречи (которую, хочется верить, ни та, ни другая не помнили) молодые танцовщицы показались Вере богинями, которые никогда не снизойдут до того, чтобы перемолвиться с ней словечком. Теперь Созонова видела, что ей еще далеко до уровня Инны и Риты, но запросто общалась и с той, и с другой. Они вместе смотрели видео знаменитых танцовщиц, обсуждали сценические костюмы, а иногда говорили и о парнях. Еще свободнее чувствовала себя Вера с такими же, как она сама, неопытными ученицами. Вскоре она поняла, что с новой компанией ей становится интереснее, чем с Дашей и одноклассниками.
Не складывались отношения у Созоновой только с Айшой, иначе говоря, Оксаной Синепупенко – самой титулованой танцовщией беллидэнса{Bellydance – так иногда называют танец живота.} среди местных юниров, той самой красавицей в белом, у которой когда-то брали интервью прямо в общей гримерной.
– И чего она на меня окрысилась? – удивлялась Вера. – Я ведь не конкурентка ей. В смысле, пока.
– Не обращай внимания! – отвечала Большакова. – С тех пор как про Оксану стали писать в газетах, она вообразила себя невесть какой звездой и злится на всех, кто не ползает перед ней на коленях!
