доносились звуки бьющейся посуды. Из кафе «Де Шартр» – пение гимна, прославляющего французскую корону. Из кафе «Фуа» – проклятия в адрес Его Величества, Ее Величества, принцев и всего Бурбонского дома. Публика этого заведения была одной из самых беспокойных в Париже.
– Слушай! – Дени потянул сестру за рукав. – Прежде чем приступать к делу, надо договориться! Кто из нас произносит заклинание? Всевластие ведь рассчитано только на одного, не так ли?
– Если рассуждать по справедливости, – ответила Тереза, – то я старше и именно благодаря мне мы взялись за поиски этого заклинания. И потом, кто из нас разгадал загадку про столицу столиц?..
– Но я мужчина! – возразил Дени.
– Ты еще слишком молод для такой ноши! И к тому же… Разве ты думаешь, моей первой заботой после обретения всевластия не будет обеспечение твоего благополучия? Уж не подозреваешь ли ты меня в вероломстве?!
– А ты меня?!
– Я старше!
– Ну и что?! А я умнее!
– Как бы не так!
– Что, ты считаешь меня дураком?!
– Дураком, не дураком… Но ведь ты всегда кого-то слушаешься, Дени! Или меня, или Жака, или кого- нибудь из своих дружков! Ты слишком подвержен влияниям! Тебе лучше положиться на меня!
– Ты мне не веришь?!
– Это ты мне не веришь, вот в чем беда!
Неизвестно, сколько продолжалась бы перебранка, не реши Троншары ради примирения произносить волшебную формулу хором. «Скажем одновременно, – решила Тереза, – а там посмотрим».
Перед кафе «Фуа», как и перед многими другими заведениями Пале-Рояля, была устроена летняя терраса. За расставленными под окрытым небом столиками сидели несколько человек. К одному из них Троншары и решили обратиться. Ближе всех к ним находился тоненький, невысокий молодой человек с усталым лицом, покрытым следами перенесенной оспы, и длинными черными волосами. Судя по костюму, он мог быть кем-нибудь вроде клерка, журналиста или судейского, то есть умел читать.
– Здравствуйте, сударь! – сказала Тереза. – Простите за беспокойство. Не могли бы вы помочь нам прочитать одну вещицу? А то мы с братом неграмотные!
– Ну конечно, мне это совсем не сложно! – отозвался тот. – Показывайте, что там у вас.
Бывшая прачка вытащила то, что они с братом нашли в шкатулке, и протянула незнакомцу.
– Вы, пожалуйся, зачтите нам это вслух пару раз, чтобы мы, это самое… – бормотала Тереза, пока человек изучал попавший ему в руки документ.
Чем дальше он читал, тем серьезнее становилось его лицо.
«Уж не сглупили ли мы? – подумала женщина. – Уж не сообразил ли он, какое мощное заклинание перед ним?»
– Где вы это взяли?! – неожиданно воскликнул человек.
Троншары переглянулись. Еще не хватало быть уличенными в воровстве!
– Нам это прислали…
– …по почте!
– Неправда! Это прислали не вам! Тут упоминается имя некоего маркиза!
– Мы не воровали! – испугался Дени.
– Он сам это выкинул! – поддержала Тереза.
Только вымолвив эти слова, она сообразила, что происходит что-то не то. Какое, к черту, имя маркиза в старинной рукописи?! На бумаге должно содержаться только заклинание! Или…
Незнаконец между тем залез на стол. Вокруг импровизированной трибуны мигом собралась куча народу.
– Граждане! – закричал, размахивая бумажкой, человек, которому Троншары так глупо доверились. – Я только что узнал важную новость! Король совершенно не уважает вас, парижане! Он дал отставку Неккеру! Неккер, которого все мы так любим, Неккер, лучшие чувства к которому мы демонстрировали не единожды, Неккер, единственный человек при дворе, который пользовался доверием народа, изгнан! Граждане! Что это, как не первый шаг к разгону Учредительного собрания?!
Толпа загудела. Незнакомые люди, напиравшие со всех сторон, оттеснили Терезу от брата. Троншары потеряли друг друга в людском море и сами не заметили, как превратились в часть внимающей оратору публики.
– Граждане! – продолжал оратор. – Хватит сидеть, как затравленные зайцы! Хватит дрожать, как овцы, гонимые на бойню! Париж окружен войсками! Мы в кольце врагов! Быть может, уже сегодня готовится новая Варфоломеевская ночь для патриотов! Неужели мы не защитим себя?! К оружию!
– К оружию!!! – ответила толпа.
– К оружию! – закричали Троншары.
– Нам нужен опознавательный знак! Наденем на себя зеленый цвет! Цвет надежды! – заключил оратор.
Множество рук подхватило его со стола. Тереза, повинуясь неясному порыву, сняла с чепца зеленую ленту, растолкала окружающих и протянула оратору свое единственное украшение.
В тот день Тереза вернулась домой одна. Дени куда-то запропастился. Он не пришел ни к обеду, ни к ужину, ни ночевать. Бывшая прачка легла в кровать, снедаемая беспокойством.
Спалось ей плохо. Во-первых, думала про братьев. Во-вторых, не давали покоя мысли о том, чем же на самом деле оказалась бумага, принятая за древнее заклинание. В-третьих, стоило Терезе задремать, как за окнами начиналась пальба.
К утру она только усилилась. Стреляли то там, то здесь. Временами из разных концов раздавался набат. Лавки, закрытые вчера по случаю воскресенья, не работали и сегодня. Деревья стояли, лишенные едва ли не половины своей листвы – из нее народ делал кокарды «цвета надежды». Кое-где улицы успели перегородить поваленными стволами: считалось, что это поможет остановить наступление войск, предназначенных перерезать всех парижан. С той же целью на крышах дежурили запасшиеся грудами камней мужчины и женщины. Вооруженные люди заполнили улицы. Невесть откуда взявшиеся бюсты Неккера и герцога Орлеанского таскали по городу, демонстрируя свое уважение к этим лицам. Потом кому- то в голову пришло заставлять прохожих снимать шляпы перед скульптурами. К вечеру народные патрули уже обходились без символических изображений своих кумиров: потрясая пиками, они заставляли кланяться себе всех, кто казался им знатным или богатым.
Весь день Тереза бегала по окрестностям, пытась найти Дени и разобраться в том, что творится. Чем больше она расспрашивала знакомых, тем меньше понимала происходящее. Говорили, что у сада Тюильри немецкие войска графа Ламбеска напали на парижан. Говорили, что хлеб для солдат отравлен и те массово переходят на сторону взбутовавшегося народа. Говорили, что оборванцы вооружаются самочинно. Говорили, что зеленый – это цвет ливрей прислуги герцога Орлеанского, он, дескать, это восстание и финансирует. Говорили, что тюрьмы открыли двери, преступники на свободе. Говорили, что не открыта только Бастилия. Говорили, что надо бы с ней разобраться…
Различия между темным и светлым временем суток исчезли. Всю ночь по улицам вышагивали вооруженные люди с факелами. Следующий день не отличался от предыдущего. Тереза думала, что все самое страшное и необычное уже случилось, до тех пор пока не ощутила доносящийся с севера запах гари и не услышала грохот пушек возле своего дома…
Дени появился тогда, когда сестра уже не чаяла увидеть его живым. Он пришел в разорванной рубахе, пропахшей порохом, с копотью на лице и зеленым листком, приколотым к головному убору.
– Где ты был?! – воскликнула Тереза.
– Прости, что заставил тебя волноваться, сестричка, – ответил Дени. – Но дай-ка мне сначала что- нибудь поесть… а потом уж расспрашивай.
Тереза наложила ему каши. Дени жадно съел несколько ложек, удовлетворенно вздохнул, откинулся на спинку стула и стал рассказывать:
– В общем, дело было так. Когда я слушал этого парня в кафе «Фуа», мне неожиданно пришло в голову,
