что он прав. Не знаю уж, почему в этом древнем свитке написано про Неккера, но раз его действительно уволили, это, черт побери, ни в какие ворота не лезет! Нельзя же было, в самом деле, сидеть и ждать, когда австриячкины прихвостни перережут всех парижан и разгонят Учредительное собрание! Ладно, подумал я, не выгорело с заклинением, так надо хотя бы город свой отстоять! Ты куда-то запропастилась, видно, пошла домой, а я решил навестить своего приятеля Антуана и рассказать ему, что творится. Потом мы с ним вместе пошли к Барнабэ. Затем втроем отправились к Маглуару. Тот, оказывается, уже знал, что придворные готовились перебить всех сторонников революции, и велел нам пойти к одному кузнецу, который как раз бросил все дела и кинулся ковать пики для патриотов. Пока мы мотались за пиками, стало известно, что в нашей приходской церкви происходит собрание, на котором записывают в…
– Дени! – воскликнула Тереза. – Я уже запуталась во всех этих подробностях! Можешь ты мне по- нормальному сказать, где пропадал эти два дня?!
– Да где я только не был! Когда мы с ребятами вышли из церкви, Антуану пришло в голову, что у нас до сих пор нет зеленых кокард. Маглуар сказал, что можно разрезать юбку его жены. Антуан ответил, что юбка всего одна. Маглуар спросил, почему он жалеет бабские шмотки на патриотические дела. Барнабэ сказал, что лучше им не ссориться, а сорвать, как все, листья с деревьев. Но не успели мы это сделать, как к нам подбежал мальчишка и рассказал, что в предместье Сен-Виктор кучка врагов свободы напала на патриотов…
– Можешь ты мне, наконец, сказать, чем занимался, или не можешь?! Я с ума схожу два дня, а ты вместо объяснений потчуешь меня какой-то белибердой! – вскричала Тереза.
– Ну как чем занимался? – удивился новоявленый патриот. – Сначала мы пошли в Сен-Виктор спасать наших… Потом нам сказали, что все уже кончилось и надо идти к городской заставе, чтоб охранять ее, а не то в наш Париж набегут всякие негодяи. Мы пришли к заставе, но там оказалось, что впускать в город можно всех, а выпускать, наоборот, никого, потому что враги народа побежали, как тараканы, из города, так что их надо переловить…
«Я так и не добьюсь от него ничего путного! – подумала Тереза. – Стоп! Чьи это шаги?»
Спутя секунду в комнате появился Жак.
– Не ждали?! – гаркнул он вместо приветствия.
– Братец! Вернулся! – наперебой закричали Дени с Терезой.
– Бросили меня погибать и думали, никогда не увидите? Нет уж, не на того напали! Вот он я, живой и невредимый! А вы небось считали, что меня уже повесили? А?! Ну-ка, сознавайтесь!
– Ну братик…
– Ну прости…
– Мы тут так истосковались по тебе!
– Тысячу раз пожалели, что бросили одного!
– Только ведь сам посуди…
– …что бы было…
– …если бы мы вернулись!
– Не хотели рисковать своей шкурой! Ну разумеется! Сволочи вы изрядные, что тут скажешь! Только знаете что? Я на вашем месте поступил бы точно так же! А теперь рассказывайте, что было? Вы прочли заклинание?
– Там оказалась какая-то ерунда, Жак.
– В этой бумаге было написано про Неккера, а вовсе не про всевластие!
– Мать вашу! Так я и думал! Что за невезение, черт возьми?!
– Лучше расскажи нам, как ты спасся, – попросила Тереза.
– Да-да! – поддержал младший брат. – Что с тобой было после того, как тебя заловил этот проклятый маркиз?
– Что со мной было? Да этот мерзавец сдал меня полиции, только и всего! Я был уверен, что от виселицы на этот раз не отвертеться, тем более что поместили меня не в какую-нибудь тюрьму, а в Бастилию…
– Но сегодня ее ворота открылись и ты вышел! – обрадовался Дени.
– Ты-то откуда знаешь?
– Как же мне не знать, коли я сам, можно сказать, тебя и освободил!
– Да ну?
– Вот тебе и «да ну»! Сам осадил эту чертову крепость, сам, рискуя жизнью, справился с ее гарнизоном…
– Так! Ну-ка, ну-ка!
– Давай рассказывай!
Тереза между тем, наложила еды старшему брату. Младший съел еще несколько ложек, принял самодовольный вид и начал повествование:
– В общем, нынче ночью ночевал я у своего приятеля Франсуа! Вернее, не ночевал, а соснул самую малость, после того как уже рассвело, потому что аж до семи часов патрулировал наш квартал. Проснулся я, значит, уже где-то за полдень, а Франсуа мне и говорит: наши там Бастилию штурмуют, надо бы поддержать! Как же, говорю, мы их поддержим, если у меня только и есть, что эта пика, а с пикой-то много не навоюешь, особенно против крепости. Вышли мы на улицу, поспрашивали там-сям да и выяснили, что ружья можно взять в Доме инвалидов. Побежали туда. Там – толпа! Ворота сломаны, подвал забит народом, не проберешься. Те, кто еще без ружей, выйти не дают тем, кто уже раздобыл их. Давка, крики, с лестниц скидывают, чуть ли не штыками друг в друга тычут…
– Ладно, – первал его Жак. – Ну, добыл ты ружье. А что дальше?
– Что дальше?! Ружье-то добыл, ну а порох? Да и Франсуа потерял, пока там толкался. А, думаю, черт с ним! Пойду на Бастилию так, авось где-нибудь по дороге порох раздобуду… Ну и пошел. Дошел уже почти и тут узнаю, что, оказывается, в ратуше можно заполучить порох! Отправляюсь, значит, в ратушу…
– Ну ладно, ты получил порох! А что дальше? Как ты брал Бастилию, рассказывай!
– Короче, получил я порох, около квартерона, ну и отправился… Только свинца-то у меня нет! Черт с ним, думаю, как-нибудь разберусь, авось кто-нибудь да поделится… Словом, до Бастилии было уже рукой подать, когда мне попался наш драгоценный кузен Жильбер. Он-то мне и сказал, что наши ребята разграбили здание Арсенала и там можно получить пули…
– Что было дальше, я могу дорассказать за тебя! – нетерпеливо сказал старший брат. – Ты пошел в Арсенал и взял пули! А что было дальше? Ближе к делу!
– Как было, так и рассказываю, – развел руками Дени. – Получили мы с Жильбером по десять пуль да и пошли на Бастилию. Через два квартала попадается нам женщина: помогите, кричит, люди добрые, у нас тут враги народа дома взялись поджигать! Ну разве мы могли пройти мимо? Кинулись искать поджигателей…
– Тьфу ты, черт! – взвился Жак. – Не желаю слушать про поджигателей!
– Ну как хочешь. А мы ведь их все-таки отловили… Идем, значит, на Бастилию, вооруженные до зубов, и вот она уже за домами-то показалась… И тут еще одна баба. Немецкие солдаты, говорит, убили булочника и муку в реку вытряхивают, чтоб парижанам от голода помереть. Ну как тут было не среагировать?!.
– До Бастилии ты так и не добрался, – понял Жак.
– Как это не добрался?! Добрался!
– Тогда брось эту болтовню и рассказывай, как ты оказался возле Бастилии! – приказал старший.
– Ну, – вздохнул Дени, – как пожелаешь. В четвертом часу мы дошли до Бастилии. Подходим, а вот она, миленькая, стоит… Мост через ров опущен, цепи перерублены, над башнями белый флаг… Дым еще над площадью висит, повсюду телеги полусгоревшие, всяческая бумага раскидана, лужи крови, поломанное оружие… Комендант Бастилии де Лоне поперек канавы дохлый валяется… А наши-то обнимаются все, танцуют! Ну, и я давай обниматься.
– Вот ведь олух! – сплюнул Жак.
– Братики, не ссорьтесь! – примирительно сказала Тереза. – Я и так тут без вас натерпелась! Ну не взял Дени Бастилию, ну не получили мы мирового господства, ну не быть нам господами и генералами… Да и ладно! Главное, вы живы! До чего же я рада, что все закончилось!
– Закончилось? Нет уж, сестричка, – сказал старший брат. – По мне, так как раз сейчас все только и
