дал.
Влад ощутил, что генерала так и подмывало повторить пожелания и назидания, но он сдержался.
— С Богом, сынок, — сказал он только. — А то от области скоро не останется камня на камне. Смежники постарались перед саммитом восьмерки… Помнишь доклад? Конец связи.
«Сказал бы „отбой', — раздраженно подумал Рокотов. — Конец связи — это как конец света. Или, еще хуже, конец фильма».
Теперь все зависело от скорости, с которой он доберется до особняка. Можно немного спуститься, рискнуть — уже прицеливаясь.
Много ли он выиграет? Иногда и полсекунды — это уже хорошо…
И он побежал.
Лучи двух прожекторов сразу скрестились на нем, затрещали очереди, но Рокотов уже миновал шоссе. До камер слежения было рукой подать — или, во всяком случае, выстрелить.
До тех, которые он успел отследить, хотя наверняка существовали и другие.
На это ушло еще несколько секунд, и Рокотов сунул в кобуру «стечкин».
Еще секунда, чтобы вскинуть гранатомет.
Полсекунды — нажать на спуск.
Створки расписных ворот взлетели на воздух. Орлы воспарили сиамскими близнецами, не в состоянии рассоединиться и решить, куда бы им направиться — на запад или восток. Скорее, они были все же не сиамскими, а чернобыльскими, немного поврежденными в уме, а потому ни о чем не договорились и просто рухнули, сокрывшись в дымных клубах.
Рокотов уже вбежал на территорию, по ходу дела забросив в сторожку пару гранат — светошумовую и слезоточивую.
— Ах, Лошаков, Лошаков, — послышался знакомый голос.
Рокотов бросил гранатомет.
Прямо сквозь дым к нему неторопливой походкой приближался Андрей Васильевич Коротаев собственной персоной. Справа, под мышкой, — автомат, в левой руке — «стечкин», как и у самого Рокотова.
Бесстрашная личность, однако.
Рокотов не стал прикидываться, будто следом за ним сейчас появится рота поддержки. Он задал простой вопрос:
— Где Рубинштейн?
Коротаев холодно улыбнулся:
— Скоро узнаете.
Он сделал недвусмысленное движение, вскинув ствол автомата, и Рокотов плюнул. АКМ, не задействованный начальником охраны, беспомощно повис на плече и поник стволом, Коротаев схватился за правый глаз. Из-под растопыренных пальцев хлынула кровь.
Он вскинул руку со «стечкиным», целясь уже не вполне грамотно, и Влад подарил его новым плевком.
Пистолет вывалился, упал на землю; теперь начальник службы безопасности зажимал руками оба глаза.
— Белая трость, — посоветовал Рокотов, развернулся и выпустил очередь по окружности, уложив уже мчавшихся к нему с оскаленными пастями догов.
Кто-то вздохнул и повалился, кто-то истошно закричал. Метнувшись на крик, Рокотов выволок на свет «быка», воющего от боли в простреленном бедре.
— Не помощник. — Влад вырубил его кастетом, уронил его на землю и двинулся дальше, постреливая на ходу и разбрасывая светошумовые гранаты.
У него за спиной стоял и качался Коротаев, не отнимавший рук от лица. Весь гравий перед ним пропитался кровью. Коротаев не издавал ни звука, ни стона.
Могло показаться, что глава охраны сдался на милость победителя, полностью отдается в руки господина Лошакова и ждет дальнейших издевательств над собственной плотью.
Выскочил какой-то сорвиголова, и Рокотов пробил ему из «тэтэшиика» бронежилет вместе с сердцем.
Увы. Труп. Простите, товарищ генерал-лейтенант.
Во второго метнул нож, и тот вошел в левую щеку, а правая подставилась сама, из правой он вышел.
Не смертельно, но впечатляет и вразумляет.
Кастетом. Порядок.
Стрельба прекратилась.
Не такая уж и большая бригада! Урки гребаные. Уже убоялись без командира, уже попрятались, и теперь если чего и следует бояться, то удара из-за угла. На этот случай Влад присобачил к себе особое зеркальце заднего вида.
Особняк его пока не интересовал, больше занимали река и роща.
Он медленно двинулся по тропе, где недавно прошел свои последние в этой жизни шаги Лазарь Генрихович Рубинштейн.
Он внимательно осматривался по сторонам, ежесекундно ожидая нападения, но его никто не трогал. Очевидно, по бригаде пошли гулять слухи, что прибыл не то Бэтмен, не то Терминатор. Он не будет с этим спорить — пусть выбирают по вкусу…
Близ ограды нечто показалось ему странным: громадный муравейник.
Нет, все-таки здесь темновато, и ему все же пришлось воспользоваться прибором ночного видения. Местность сразу окрасилась в зеленоватый цвет.
Он подошел и внимательно посмотрел: нет, господа-товарищи. Вы просчитались, вы не учли, что связались не просто с Терминатором, а с биологом, который хоть и занимается рачками, но кое-что смыслит и в прочем животном мире.
Так муравейники не строят.
Этот муравейник был явно перенесен сюда откуда-то из другого места, лопатами или горстями, в перчатках; насыпан здесь как попало, все муравьиное воинство в панике и понятия не имеет, как строиться дальше. Ведь у них свои правила, своя система ходов.
Насекомые в полной растерянности: эти болваны-охранники наверняка не имели и представления о главном — муравьиной матке, на которую все, в сущности, и работают, как Касьян Михайлович — на Думу, а Дума — на Россию.
Эта матка живет в основании муравейника, в маленьком углублении. Понятное дело, что никто ее не взял, разве только случайно, а то и вообще раздавили.
Зачем же так поступать с муравейником?
Человек умеет поджечь его — очень весело, потом, что еще веселее, помочиться и потушить, да на прощание разворотить палкой.
Дело житейское, цивилизованное, привычное, благо работяги отстроят все заново, а жизнь у них ценится мало. А вот перемещать целиком…
Рокотов осмотрел почву вокруг, расшвырял листья и сучки: земля свежевскопанная, здесь недавно рыли что-то серьезное. Ход событий подсказывал, что могилу.
Рубинштейн скрывается под муравейником?
Очень возможно.
А возможно, что нет. Коротаев, встревоженный посещением господина Лошакова, распорядился переместить тело, утопить или сжечь. Надо добиваться санкции, пока тут переполох; надо связываться с Ясеневским.
— Товарищ генерал-лейтенант, прием, — сказал он в переговорное устройство и сразу почувствовал, как обрадовался Ясеневский. Диверсант жив, он не ошибся в Рокотове!
Правда, радоваться пока преждевременно…
— Нужна помощь, медицинская, — быстро проговорил Влад. — В том числе — специализированная
