расспрашивал— про математику, про механику, про то, как управлялась Валя со всякими техническими расчетами.
— Трудно, наверно, да?.. Формулы эти трехэтажные?
— Очень, — призналась Валя. — Они мне по ночам снились.
— Полжизни отдал бы тому, кто в мою голову их вложить бы мог! — признался Алексей. — Да что там половину! Всю отдал бы!
Ветер усиливался. Совсем недалеко загремело. Валя и Алексей оглянулись разом. Сзади надвигалось облако. Оно было громадным и наверху светилось. В середине цвет его переходил в пепельный, а в самом низу — в свинцово-синий. За облаком шла лохматая туча.
— Гроза будет, — сказал Алексей, прибавляя шаг.
Валя тоже пошла быстрее, но хотя боялась грозы, уходить от нее не хотелось. Пусть бы налетела, взорвалась бы молниями, исхлестала дождем, вымочила бы обоих до нитки! Они бы укрылись под деревом, укрылись бы именно потому, что нельзя укрываться от грозы под деревьями. Это было бы страшно и… хорошо: ведь рядом был бы он, Алеша.
Чтобы сократить путь, Алексей свернул с дороги и повел Валю через густой ельник. Сухая ветка попала ему за ворот и пропорола плечо рубашки.
— Осторожно! — предупредил он Валю, останавливаясь и разглядывая разорванную рубашку. — Ишь, напоролся. — Он пошел дальше.
— Постойте! — окликнула Валя.
Она достала из пояса платья булавку и заколола рубашку на плече Алексея. Закалывая, она коснулась его горячего крепкого плеча и, может быть, от этого нечаянно наколола палец.
— Еще авария, — улыбнулся Алексей. — Извините… — Он взял Валю за руку и потащил на тропку. — Скорее, а то вымокнем.
Они побежали. Миновали ельник. Вышли к поселку. Алексей выпустил Валину руку и спросил:
— Вам куда?
— В тот переулок… У Егора Михайловича, — ответила запыхавшаяся Валя, и собственный голос показался ей чужим, прозвучавшим откуда-то со стороны.
На углу Алексей остановился, сказал:
— Ну, пока! — и протянул руку.
Валя неловко и, как показалось ей, слишком наспех пожала его руку и густо покраснела.
— До свидания, — едва слышно произнесла она и быстро пошла к дому по утоптанной тропке, но вдруг, сама того не замечая, замедлила шаг и… оглянулась.
Алексей стоял на углу и, кажется, улыбался ей.
Резко повернувшись, Валя пошла дальше, а лицо с карими, немного насмешливыми глазами неотступно стояло перед ней. Она закрывала глаза, но и в бурой мгле перед ней было все то же лицо. Спотыкалась о камень, открывала глаза: лицо не исчезало.
Налетел вихрь. Над домами заклубилась желтая пыль. Туча мгновенно закрыла все небо. Стало темно. Молния с фиолетовыми краями распорола мглу, и все кругом загремело: воздух, земля…
Егор Михайлович, старичок с сердитым лицом и выпяченными из-под щетинистых усов губами, словно он постоянно дул на что-то очень горячее, торопливо затворял окна. Валя ворвалась в дом и, не глядя на хозяина, пробежала в свою комнату, не затворив за собою дверь. Она бросила книгу на стол и, подбежав к окну, настежь распахнула его. В комнату с дождем и пылью шумно ворвался ветер. Захлопали створки. Испуганный Егор Михайлович кинулся па шум.
— Валя! Ты что это? Этак ведь и стекла расхлещет!
Он спешил закрыть окно, ловил створки, а они вырывались из рук. Фиолетовая вспышка ослепила глаза. Из штепсельной розетки брызнули голубые искры. В невероятном треске, казалось, надвое раскололось небо. Ветер спутал Валины волосы.
Изловчившись, Егор Михайлович закрыл наконец окно. Лицо его стало серым от испуга, а губы выпятились сильнее обычного.
Валя и сама перепугалась. Она виновато опустила глаза.
— Вы не сердитесь, Егор Михайлович, здесь душно, а воздух во время грозы такой чистый… Я хотела…
— Хотела, хотела… — бормотал Егор Михайлович, отдуваясь.
…Туча опустилась низко и стала серо-зеленой. Дождевые струи слились, казалось, в сплошной поток, за которым исчезли дома, деревья, заборы — все расплылось серыми пятнами. Их озаряли ослепительные вспышки молний. Навстречу потокам ливня взлетали с дороги каскады мутных от грязи брызг. Громовые раскаты слились в один оглушительный рев, сквозь который временами, как щелчки гигантского бича, всхлестывали короткие, сухие удары — молния вонзалась в землю где-то рядом.
Ливень внезапно стих. Туча скручивалась и уходила, но сразу следом за нею, наваливаясь, словно груда огромных темно-серых камней, подошла другая. Грохот ненадолго прекратился; точно гроза выбирала место поудобнее. Опять хлынул ливень, но тут же сменился мелким и частым дождем. Ветер ослабел. А гроза возобновилась с удвоенной силой. Молнии вспыхивали ежесекундно и били из разных мест тучи в одну и ту же точку на горе — в середину прижавшегося к ней насмерть перепуганного леска. Гроза, казалось, не хотела прекращаться. И Валя радовалась: ей хотелось, чтобы гроза не проходила подольше.
Но вот на горизонте посветлело. Ветер, окончательно обессилев, утих совсем.
Валя распахнула окно. В комнату хлынул запах мокрой земли и пахучая медовая свежесть тополей. В тишине с едва уловимым звоном лопались на лужах пузыри. Голопузый мальчонка выскочил на улицу без штанов и с визгом, вздымая фонтаны мутной воды, врезался в лужу.
Валя дышала прерывисто и часто. Гроза прошла, а сердце стучало взволнованно, горячее, неуспокоенное.
3
Так началась любовь. Но одновременно начались и несчастья.
Валя напутала в режимах склеивания — двести шкафов оказались браком. Она получила выговор. Неделей позже то же повторилось с отделкой. Валя ошиблась в рецепте грунтовки. На третий день лаковая пленка начала отставать отвратительными серыми клочьями. Начальник цеха вызвал Валю. Она увидела испорченную мебель и похолодела.
Потом она понуро стояла перед главным инженером, уставившись на графин с водой.
— Чего же стоит ваш диплом, товарищ технолог? — Голос Гречаника прозвучал мягко и даже несколько грустно, и Вале от этого сделалось до противного стыдно. Она понимала: ее диплом не стоит ровно ничего.
Решение Гололедова испугало Валю неожиданным милосердием:
— Пойдете мастером в станочный цех, — объявил он.
Мороз пробежал по спине. Сменным мастером! Это была гибель наверняка!
А вечером в Валино окно постучал Алексей. Она увидела его и обомлела от страха. Неужели он узнал о ее позоре и пришел соболезновать?
Алексей вошел в комнату с растерянным лицом, держа под мышкой сверток чертежей. Долго молчал, потом развернул чертежи.
— Мне бы тут расчетик один, Валентина Леонтьевна…
— Что это? — спросила Валя, чувствуя себя вовсе уничтоженной тем, что он еще назвал ее по имени и отчеству.
Алексей объяснил. Это его проект — небольшая полуавтоматическая линия. У самого расчеты не получатся, а Горн слишком занят.
— Я-то сам, понимаете, как темная бутылка, насчет математики, —виновато проговорил он. — Вот и заело…
