— Всё, что не соответствует мнению цензуры. Реальные потери, участие добровольцев, спецоперации...
— Я видел много ваших репортажей. — Бронислав галантно дал Мирьяне прикурить и подвинул к ней пепельницу. — Вы жестко работаете.
— По другому не умею, — ослепительно улыбнулась сербка.
— Да и не надо, — согласился генерал, разминая сильными пальцами ароматную сигару. — После войны цензура ослабнет. И все ваши репортажи пойдут без купюр.
— Хотелось бы надеяться...
— На три вопроса из списка я отвечать не буду.
— Я понимаю. — Мирьяна стряхнула пепел. — А без камеры?
— Полностью к вашим услугам. Только вы должны мне дать слово, что не будете пользоваться диктофоном.
— И вы мне поверите? — журналистка хитро блеснула огромными глазами.
— Милая девушка, — кряжистый седой десантник отрубил кончик сигары миниатюрной настольной гильотиной, — мне достаточно вашего слова. Я уже навел справки и знаю, что вы собой представляете...
— Женщины такие непредсказуемые, — Мирьяна закинула ногу на ногу, чуть не смахнув взметнувшейся полой бордовой юбки бумаги с края стола.
— У ваших коллег о вас иное мнение, — невозмутимо заметил Лаинович.
— Хорошо. Даю слово, — сербка засунула руку в сумочку и с притворным вздохом выключила маленький «Olimpus».
— Что вас интересует?
— Русские добровольцы.
— Они есть, — генерал покрутил в руке так и не зажженную сигару, — но эта тема полностью закрыта. Мы не имеем права подставлять этих парней.
— Недавно был случай, когда шептары убили одного из них и продемонстрировали документы. Некий капитан из Министерства по чрезвычайным ситуациям России.
— Да, я слышал об этом, — кивнул генерал, — но точной информацией пока не располагаю. Российский МИД ведет свое расследование. Много неясностей...
— А подробнее? Ведь информация уже прошла.
— Непонятны три вещи. Первая — как он оказался на границе Косова с Македонией, в десятке километров от передовой линии наших подразделений. Вторая — почему при нем обнаружены внутрироссийские документы и российские деньги, совершенно ненужные здесь. И третья — вооружение. Один старенький АК «сорок семь» и всего два магазина по тридцать патронов. Ни ножа, ни гранат, ни пистолета, ни достаточного или хотя бы разумного боезапаса. Равно нет фляги с водой и никакой еды, — Лаинович отвечал коротко и с военной точностью.
— Ваше мнение?
— Инсценировка. Косовары по своим каналам получили похищенные в России документы и подложили их к мертвому телу. Не обратив внимания на детали. Убитый — вероятнее всего, серб или македонец. Тело перевезли в зону боев и пригласили корреспондентов.
— То есть потерь среди русских добровольцев нет?
— Раненые есть, погибших, к счастью, нет...
— В самом Косове их много?
— Около сотни. Все они, как вы понимаете, действуют под сербскими именами и фамилиями. В основном специалисты по противовоздушной обороне. В моих подразделениях их нет.
Генерал слукавил, но Мирьяна не стала ловить его на слове.
— А независимые группы?
— Об этом вам надо поинтересоваться у Аркана.
— Вы же понимаете, что сейчас это невозможно, — Желько Ражнятович был где то в Косове и в ближайшее время в Белград не собирался.
— Понимаю...
— Хорошо, оставим эту тему. — Мирьяна взяла с блюдечка чашку свежезаваренного кофе, принесенного адъютантом.
Молодой рослый лейтенант мягко прикрыл за собой дверь, кинув последний обжигающий взгляд на роскошную фигуру журналистки.
Генерал мысленно улыбнулся.
Когда то и он был таким же юнцом, пожирающим глазами встречных красавиц.
— Тут был слух, — Мирьяна изобразила на лице смущение, — о спецоперации в горах и о спасении двадцати женщин с детьми.
— Вам и это известно? — не сдержался генерал и тут же обругал себя за то, что так бурно отреагировал.
Журналистка облизнула губы.
— Ладно, — Лаинович обреченно вздохнул, — слушайте... Только тут без шуток. Ни одна живая душа знать не должна...
После перенесенного ужаса, каковым он был охвачен в ожидании так и не состоявшегося прихода вымогателей, Николай Ефимович Ковалевский ожил.
Он получил свою порцию матюгов со стороны оперативников из Главка, потративших три дня на бессмысленное протирание штанов в райотделе милиции, выслушал ехидные замечания дядюшки, поцапался с тупой, но страшно занудливой женой Дианой, пропустил пару важных встреч с депутатами Законодательного Собрания и лишился магнитолы, украденной неизвестными взломщиками из его автомобиля в одну дождливую ночь.
Причем сволочи не стали аккуратно вскрывать дверцу «вольво» с помощью линейки или накидной петли, а просто расколотили обломком кирпича боковое стекло, чем ввели прижимистого Ковалевского в лишние траты на его замену.
Но всё рано или поздно кончается.
И страх уходит, если не получает дополнительной подпитки в виде угроз вымогателей.
Николай взбодрился, отбросил грустные мысли и с головой ушел в бизнес по выколачиванию льгот для своей организации.
Забота о несчастных очередниках — дело непростое. Тут с кондачка не решить.
Перво наперво следует получить квоты на беспошлинный ввоз в Россию алкоголя и сигарет. Освободиться от таможенных платежей и попробовать приобщиться к торговле нефтью. Ну, и в параллель, конечно, не забывать о квартирках.
Не очередникам, естественно. Те, как жили десятилетиями в грязных коммуналках на сорок семей с одним туалетом, так и проживут. Чай, не баре какие...
А вот улучшение жилищных условий председателя — дело святое. И не важно, что у него уже есть тысяча — другая квадратных метров в самых разных районах города. Лишними метры не бывают.
Особенно для человека, взвалившего на себя столь тяжкий труд, как возглавлять движение «За права очередников». Ему простор нужен, чтоб лучше думалось и сопереживалось.
А кто с квартирками пособить может? Правильно — те, у кого судьбы людские в руках оказываются. Прокуроры и судьи. Судей напрямую не достать. У них там своя мафия — исполнители, приставы... И фирмочки, что годами при судах кормятся за долю малую. Новому человеку в систему тяжело пролезть. Съедят с. И косточек не останется. А вот прокуроры, надзиратели наши милейшие за всеми и всяческими законами — другое дело. К контакту открыты, к взятке привычны, в разговоре обходительны и денежку не меньше других уважают.
Особливо американскую и в крупных купюрах.
Сами иногда ходы выходы на коммерсантов ищут.
И немудрено.
Что в прокурорском звании хорошего? Да ничего. Любой знающий человек подтвердит. Сиди, как средневековый писец, в темном кабинете, дела разные дурацкие листай, с жалобщиками общайся, стоны
